Колыбельная - [45]

— Алевтина Станиславовна!

Могла не надрываться: профессор судорожно строчила что-то в планшете, будто беря у крыс интервью. А Лют, характерным жестом прижимающий марлю сгибом локтя, обнаружился у меня за спиной.

— Ратиша, отойди, — скомандовала Алевтина Станиславовна. — Так, чтобы она тебя не видела и не слышала!

Я покосилась на крысу с внезапной взаимной неприязнью, уже сообразив, чем буду заниматься оставшийся день, и покорно отступила в другой конец помещения, за ширму для осмотра добровольцев. Судя по звукам, крысы все еще категорически не одобряли собравшуюся компанию.

— Не сработало, — разочарованно вздохнула Дарина.

— Погоди, — вдруг хмыкнула Беляна. — Ну-ка, Лют, спрячься!

Похоже, крысе достался еще один негодующий взгляд — на сей раз куда более тяжелый — и Лют с возмущенным фырканьем зашел за ширму.

А в лаборатории вдруг воцарилась такая тишина, что стало слышно, как гудят дешевые газоразрядные лампы.

— Драконьи семьи, образующие отдельные эмпатические связки, воюют друг с другом, — мгновенно припомнила я очередную легенду о драконе-одиночке, которого не пожелала принять ни одна стая: если верить древнему эльфийскому летописцу, оставшемуся последним «вдовцом» ящеру не хватило магии, чтобы превратиться в самку, и бедолагу шпыняли до тех пор, пока он не накопил достаточно. А вот к новоявленной «красавице Лаш» желающие уже выстраивались в очередь и проводили очередной турнир, на попытке представить который моя фантазия привычно взяла отпуск. — Каждая связка формируется вокруг самки и превращается в этакое строго изолированное общество. Что, если…

— Аналогичная связка, только из людей, сформировалась вокруг тебя? — со странным выражением лица закончил Лют. — А связка вокруг крысы чует в нас соперников?

— С крысой-то никто не спал! — логично хмыкнула из-за ширмы Беляна.

— Они иногда ухитряются пролезать между прутьев, — возразила Алевтина Станиславовна. — Но чтобы оббежать всю верхнюю полку за ночь… разве что она лазила драться и устанавливать главенство, но тогда бы крысы были куда потрепаннее. Да и зачем ей возвращаться в клетку?

— Там была еда, — припомнила Дарина. — Я забрала крысу прямо вместе с клеткой из вивария, сразу после вечерней кормежки, и она не успела доесть.

— Еще интереснее, — пробормотала профессор. — Ну-ка, подсади к ней номер семь.

При всем моем неоднозначном отношении к выжившей крысе я не удержалась от того, чтобы сочувственно поморщиться. Здоровенный растатуированный крысак из седьмой на любую встряску реагировал крайне агрессивно — Дарина даже завела специальные толстые рукавицы, чтобы вынимать его из клетки.

Впрочем, судя по удивленной паузе, переживать за вредную крысу я поторопилась.

— Что там? — не вытерпев, спросил Лют из-за ширмы.

— Седьмой лежит пузом кверху и делает вид, что он тут маленький беззащитный крысенок, которому нужна сильная лапа, — ошарашенно прокомментировала Дарина. — Седьмой! А она и не сделала ничего…

Я не удержалась и высунула нос. С этого ракурса видны были только спины лаборантки и профессора, сгрудившихся возле клетки, и недовольный профиль Беляны. Ей-то я и сообщила:

— Драконьи связки воюют, но я-то никакой агрессии не ощущаю!

— Еще чего не хватало! — поперхнулась нервным смехом особистка, видимо, представив, как агрессивно настроенный консультант по инновационным технологиям выкатывает территориальные претензии стае белых крыс.

— И у нас полно пар! Почему связка образовалась только сейчас? — спросила я.

Особистка скривилась, отвернувшись от клетки, Дарина растерянно пожала плечами, а Алевтина Станиславовна в исследовательском пылу азартно предположила:

— У тебя должно быть что-то общее с этой крысой!

— Поганый характер? — предположила Беляна.

— Не у тебя и крысы, а у меня и крысы! — немедленно отбрила я и все-таки вылезла из-за ширмы. Подходить не рискнула, но торчать там и чувствовать себя исключенной из обсуждения было до крайности неприятно.

Хотя к чему сейчас придет разговор, я уже могла предсказать. Найти что-то общее у меня и у выживших крыс пытались уже неоднократно, и Беляна, похоже, к истине была ближе всех.

— Что-то определенно должно быть, — пробормотала Алевтина Станиславовна и уткнулась в планшет. — И агрессия… это ты можешь угрожать крысам, но не они тебе! Может, ты спокойна, потому что серьезной угрозы они не представляют?

Я выразительно выставила вперед забинтованный палец… и промолчала.

С магией даже глубокий крысиный укус заживал за два-три дня. Главное было — не занести заразу.

— А ты, Лют? — обернулась Алевтина Станиславовна. — Испытываешь агрессию?

— Испытываю, — неожиданно подтвердил особист, молчавший в течение всего обсуждения. — Но не по отношению к крысам, если вы об этом. Тиш, можно тебя на пару слов? — на пару тонов тише спросил он.

А я неожиданно осознала всю точность и меткость выражения «поджилки трясутся».

Но Лют вел себя вполне корректно — не считая того, что предпочел подпереть дверь кухни стулом, а меня увести ближе к окну и, не спрашивая, открыть створки настежь.

— Здесь нельзя курить, — напомнила я ему.

Особист насмешливо фыркнул и переставил горшок с денежным деревцем с подоконника на стол, после чего без зазрения совести задымил в окно, собираясь с мыслями. Я обреченно вздохнула и включила кофе-машину.