Колыбельная - [37]

Особиста, похоже, столь прозаические вопросы не волновали. Он чуть сместился в сторону, закрывая меня спиной от ближайшего здания, и без единого сомнения нагнулся за своей провокацией.

Эффективность оказалась выше всяких ожиданий.

Сначала накатила гневливая, безнадежная тоска, медленная и неповоротливая, как сам дракон. В следующее мгновение она внезапно усилилась, как будто я оказалась у Третьей под боком, — а потом Люта рывком снесло в сторону, и он уронил меня в сугроб — а сам каким-то чудом удержался на ногах и вздернул вверх согнутую в локте руку, сжав пальцы в кулак.

Я не понимала, что произошло, ровно до тех пор, пока одна из пар следов на снегу вдруг не смазалась сама по себе. Особист соображал куда быстрее, а потому успел от души наподдать ногой в воздух, ориентируясь на цепочку следов, — и, кажется, сам удивился, когда колено натолкнулось на препятствие.

Со стороны выглядело сюрреалистично. Найден вылетел из своего преломляющего поля спиной вперед — сначала стало видно пропоротую тонкими зеленоватыми иглами парку и согнувшееся от удара туловище, потом — опущенную голову; последними из-за завесы показались ноги. Его сшибло на землю, и этой заминки Люту хватило, чтобы навести на найденыша пистолет.

— Даже проще, чем я думал, — удовлетворенно прокомментировал особист.

Найден оскалился, показав испачканные в красном зубы. Меня ожгло чужой досадой и злостью — и я только и успела, что закричать, но лишь зря отвлекла Люта.

Этого фокуса я еще не видела.

Найден сгреб полные ладони снега и швырнул в Люта, будто собрался поиграть с ним в снежки — а в полете они стремительно растаяли и снова заледенели, сформировав острые клинья с мелкими зеленоватыми вкраплениями внутри. Особист отвлекся на мой крик и не успел среагировать, тотчас оказавшись в сугробе. Пистолет остался в его руке, и Лют снова наводил его на цель — только вот цель уже сообразила про бронежилет и, пылая злым торжеством, бросила особисту в голову еще один снежок.

Но первым в итоге успел снайпер.

В лицо Люту прилетел рассыпчатый от морозца снег, заставив сморщиться, — а меня забрызгало кровью.

Найденыш страшно закричал и рухнул прямо на простреленное бедро.

— Найден!

Я не знала, что делать, — но бездействовать уже не могла, а потому просто подскочила к нему, пискнув от страха и отвращения, надавила на расплывающееся по его бедру кровавое пятно. Найденыш закричал, бестолково дергаясь и пытаясь отползти, — я чувствовала, как его трясет от боли, и меня трясло не меньше.

— Что тут?.. — Лют нагнулся, положив руку мне на плечо, и я как-то тоненько, беспомощно завыла.

Для Найдена внезапно нахлынувшая драконья тоска стала последней каплей, и он, подавившись криком, весь побелел и рухнул спиной назад. А Третья вдруг притихла, будто прислушиваясь…

Лют ругался виртуозно, но недолго — ему хватило одного взгляда на мои варежки, меньше чем за минуту ставшие из светло-бежевых темно-бордовыми, чтобы сориентироваться и взять себя в руки.

— «Скорую», быстро!..

…Последний раз я так ревела, кажется, еще в Сайтаре — и ни разу с тех пор.

В стационар — какое счастье, что он был так близко! — меня не пустили дальше холла. Лют попытался прорваться следом за носилками, но дежурный врач логично заметил, что от раненого он сейчас даже стона не добьется, не говоря уже о связной речи, и особист, вынужденный согласиться, переключился на промывку мозгов подчиненным. Поскольку свидетели ему были не нужны, ко мне вскоре прислали Беляну — а само лицо по особым поручениям третьего чина бросило меня в пустующем холле и умчалось в участок.

— Да, подруга, — задумчиво прокомментировала особистка, уже разузнавшая где-то последние новости, — кажется, тебе противопоказано расслабляться. А найденышу твоему отчетливо не хватает…

— Крови, — мрачно перебил ее дюжий санитар, выглянувший в холл. — И где вся та толпа здоровенных молодчиков, которая его так отделала?! Могли бы и сдать сначала!

Я притихла, подняв взгляд на Беляну.

— На меня даже не смотри, — сразу отперлась она. — Мою кровь вообще переливать нельзя.

— Мою — можно, — сказала я на удивление ровным голосом. — Какая у него группа?..

Все, что я поняла из объяснений восторженного трансфузиолога, сводилось к простому факту: моя кровь подходила идеально. Осчастливленный врач выкачал из меня всего-то четыреста миллилитров — но я выступала донором второй раз в жизни и с непривычки задремала прямо в ожидальной, не допив чудовищно пересахаренный чай, выданный мне заботливой медсестрой. А Беляна не стала меня будить, рассудив, что в противном случае я бы вообще не уснула.

Не то чтобы она была так уж не права, но в общежитии командного состава меня ждала Тайка — разобиженная, позабытая и не выгулянная с утра, что стоило мне получаса суетливой уборки в жилище мужчины, с которым назревал чертовски неприятный разговор. Лют, по счастью, где-то пропадал, давая мне время для моральной подготовки. Домой нас с Тайкой сопровождала Беляна, то и дело тревожно посматривающая на переговорник.

Но он молчал.

— Кажется, Лют кого-то сожрал, — задумчиво постановила особистка, когда поздний ужин уже благоухал на весь купол так, что Тайка дважды приходила напомнить, кто здесь самая несчастная собака, а кто — бессовестная хозяйка, которой даже вкусняшек жалко.