Колыбельная - [13]

— Для бюрократических извращений у нас есть юридический отдел, а я предпочитаю что-нибудь более традиционное, смилуйся, — попросил он и с отвращением отставил кружку. — Сколько еще до конца смены?

— Минус семь минут, — честно ответила я. — Беляна, должно быть, скурила до фильтра пару пачек. Но ты так мило просишь пощады весь день…

Нашла, кого подкалывать. Лют, может быть, и чувствовал себя неловко в какой-то степени, — оттого в его речи сегодня то и дело мелькало что-нибудь вроде «сжалься», «смилуйся» и «пощади», — но это вовсе не означало, что он просто так отступится.

Если бы понравившимся девушкам писали докладные записки и прошения, то можно было бы не сомневаться: к вечеру у меня на столе высилась бы целая гора бумаги.

— Это потому, что я облажался, — невозмутимо изрек особист и выплеснул остатки кофе в раковину, — и так хочу спать, что, кажется, даже не могу из-за этого переживать. Но ты же справишься за двоих, правда?

От неловких оправданий меня избавила только звонкая трель переговорника. Я вытащила его из кармана, ожидая увидеть на экране до невозможности серьезного Хотена, но на ровной серой поверхности светился только неизвестный номер.

Нахмурившись, под внимательным взглядом Люта я приняла вызов.

— Привет, — произнесла трубка знакомым голосом.

Пальцы внезапно похолодели, словно я снова стала ощущать магический мороз, и всего моего самообладания хватило только на то, чтобы с каменным лицом перевести звонок в громкий режим.

— Я так соскучился, Тиш, — тихо сказал Найден, и я все-таки выронила трубку.

Глава 4. A little knowledge is a dangerous thing*

(англ.) букв. «мало знать — опасно», аналог пословицы: «Полузнание — хуже незнания»

— На будущее, — мрачно сказал Лют, с усталой брезгливостью рассматривая треснувший экран, — если тебе позвонит объявленный во всесоюзный розыск шпион, постарайся как можно дольше удерживать его на линии. И переговорник, ради всего святого, удерживай в руках, это же собственность МагКонтроля!

…и руки, и переговорник. Кто бы сомневался.

— Прости, — виновато вздохнула я. — Я испугалась. Найден успешно игнорировал и мое заявление о разводе, и меня саму больше месяца. С чего бы ему вдруг звонить? Он же не мог не знать, что номер прослушивается!

— Мне больше интересно, откуда он узнал номер, — пробурчал Лют и безжалостно содрал с переговорника крышку. Судя по нахмуренным бровям, жучок тоже пострадал. — Его же сменили только сегодня, — сказал особист и поспешно замолчал.

Но мне вполне хватило имеющихся пядей во лбу, чтобы понять: в отделе все-таки произошла утечка. Причем, вероятно, уже не в первый раз, а значит, среди сотрудников завелась крыса — и неплохо бы переквалифицировать ее в лабораторные.

Впрочем, нет. Если Найден начал нахально звонить на мой новый номер, выходит, «крыса» мешает ему самому, и он нарочно сдает информатора.

Наверное. Следователь из меня…

— Пойдем, — буркнул Лют и кивнул на выход.

В лаборатории он, не говоря ни слова, отобрал у Беляны пакет из-под переговорника, забросил туда пострадавшую трубку и ретировался с такой поспешностью, как будто ночью все-таки спал. Особистка не задала ему ни единого вопроса.

Все они достались мне — и здорово помогли скоротать дорогу до дома и выговориться.

— Роковая женщина, — насмешливо прокомментировала Беляна, выяснив подробности. — Стоило тебе провести ночь с Лютом, как тут же нарисовался Хотен, а следом позвонил муж, которого контрразведка уже отчаялась найти!

Я искоса взглянула на ее безупречный профиль. Это ведь она еще про Радима не вспомнила…

Да, с Лютом ничего не было, Хотену я позвонила сама, а с Найденом безуспешно пыталась развестись. Но народной молве — как и Беляне — рот не заткнешь и нужных ассоциаций не навяжешь.

— Мне чертовски повезло, что я просто известна, а не популярна, — мрачно пробурчала я. — Если уж даже ты обо мне такого мнения, представляю, что сказала бы почтенная публика.

— Перескажи сегодняшние события Дарине — и точно выяснишь, что сказала бы почтенная публика, — безжалостно предложила особистка. — А что скажет особый отдел по поводу угробленного за полчаса переговорника, я тебе и так сообщу, если тебя так уж волнует мнение окружающих. И, должна заметить, с такой зависимостью от чужого мнения в публичные люди пробиваться вообще противопоказано.

Я и не пробивалась. И вообще с удовольствием осталась бы неизвестной.

Но что сделано, то сделано. Мне оставалось только работать с тем, что есть, — только это вовсе не означало, что Найдена я была готова принять с распростертыми объятиями.

«Я так соскучился», видите ли! Настолько, что ни разу за весь месяц не заглянул в реестр браков?!

Похоже, я нервничала так сильно, что мое настроение передалось и Тайке; она поджимала хвост, скулила и вообще отказывалась идти на контакт, так что обязательную вечернюю прогулку пришлось отменить, попросту выпустив собаку в купол. Вернувшись, она прижалась к моей ноге и наотрез отказалась играть с Беляной. Определенный корыстный интерес в этом, несомненно, был — я как раз разделывала куриную тушку — но сам факт, что Тайку оставил равнодушной зеленый пищащий мячик, ее любовь и страсть, внушал серьезные опасения — не то за ее душевное равновесие, не то за мое.