Коля из села Снегири - [6]

- Товарищ гвардии генерал, наводчик первого орудия Исаев по вашему приказанию прибыл!

Коле очень хотелось сразу похвалиться, что он попал в танк всеми тремя снарядами.

- Сколько раз стреляли?

- Три раза, - радостно доложил Коля. - И три дырки!

- Не дырки, - поправил генерал, - а попадания.

Лицо у генерала было строгим, и Коля уже решил, что тот на него сердится, но генерал сказал:

- Молодец, гвардеец!

Коля чуть не подпрыгнул от радости. Ему захотелось закричать что-нибудь весёлое, ну там "О-го-го!..", или "Э-ге-ге!..", или просто "Ура-а-а-а!!", но он сдержался и только ответил генералу, как это и положено настоящему гвардейцу:

- Служу Советскому Союзу!

Генерал усмехнулся:

- Ну а вон в то дерево попадёшь?

Старое сухое дерево торчало на краю поля. На нём не было ни листочка, вся кора облетела, а ветер и солнце высушили его ствол и сделали серым.

"Вот бы его бабке Пане - на дрова..." - подумал Коля.

- Ну так как, гвардеец, попадёшь?

Николаю Яковлевичу, конечно, очень хотелось показать генералу свою меткость. Ну а вдруг он промахнётся?..

- Решайся, тёзка, - подзадоривал генерал. - Попадёшь - что хочешь проси!

Теперь генерал говорил громко, чтобы все слышали.

- Что хочешь? - переспросил Коля и прищурился, глядя на далёкое дерево. Он уже даже придумал, что попросит, если попадёт.

- Что хочешь, - подтвердил генерал. - Решайся!

- А если не попаду? - Коля облизнул губы. - Что мне будет?

Генерал пожал плечами.

- Ничего не будет. Обидно будет.

И Коля решился.

Он присел на станину и, прижавшись к прицелу, стал нацеливать пушку на дерево - аккуратно поворачивал маховички, и ствол пушки послушно двигался то немного вправо, то влево, то вниз, то вверх. Спина у Николая Яковлевича стала мокрой.

"Ага, - соображал он, - ветер дует в правую щёку и сдует снаряд влево... Значит, мы выстрелим чуть правее, и тогда ветер сдует снаряд точно в дерево. Так... Что ещё?.. До дерева - метров девятьсот... А мы выстрелим на два деления повыше, пока снаряд долетит, он как раз и опустится на сколько нужно".

Генерал стоял в стороне и спокойно покусывал травинку, но на самом деле волновался и очень хотел, чтобы Коля свалил дерево.

А Коля навёл наконец свою пушку и повернул к генералу бледное лицо:

- Стрелить?

Коля даже не заметил, что произнёс это слово так, как когда-то произносил его дед.

А генерал сделал вид, что не услышал Колиной ошибки, и скомандовал специальным, артиллерийским голосом:

- Огонь!

Раздался выстрел, пушка подпрыгнула вместе с Колей, и снаряд улетел к дереву. Шли секунды, но оно продолжало стоять, как стояло.

"Мимо... - понял Николай Яковлевич. - Промазал..."

Он закусил губу, лоб его сморщился, и стал солдат Исаев похож на того самого маленького Колю, который вот-вот готов был заплакать от какой-то большой обиды.

Никто над ним не стал смеяться, а все занялись своими делами. Генерал тоже отошёл к офицерам и сейчас разговаривал с ними о чём-то.

"Как же так? - думал Коля. - Я же так хорошо целился. Я же не мог не попасть. Ну дерево, ну миленькое! Ну упади, пожалуйста!.. Ну дерево!.."

Тут дунул ветер, и в следующее мгновение Коля заорал что было силы:

- Падает! Падает!! Падает!!!

Все обернулись, и на глазах у всех старое, сухое, серое дерево грохнулось оземь.

Больше других растерялся Коля, ведь получилось, будто старое дерево услышало его просьбу.

Но на самом деле вышло вот как: Колин снаряд попал в самую середину ствола и дерево ещё несколько секунд устояло, но потом ветер дунул посильнее и...

- Упало... - прошептал Коля так тихо, что никто даже не услышал. И тогда солдат Исаев набрал в грудь побольше воздуха, стал по стойке "смирно" и громко доложил:

- Товарищ генерал, цель поражена!

Глава шестая

Дерево в подарок

Вечером того же дня перед домом Прасковьи Кузьминичны остановилась грузовая машина.

- Сынок! Милый! - обрадовалась хозяйка. - Не забыл старую! Заходи, касатик! Уж я так рада, так рада! И блинков горячих как раз отведаешь.

Но хоть Коле очень хотелось отведать этих блинков, он отказался:

- Некогда, бабка Паня, дел много. Куда сгружать? Я для вас специально дерево подстрелил.

Когда же часа через два Коля с товарищами напилил и сложил сухие дрова у сарая, он вытер мокрый лоб и сказал:

- Ну, думаю, тут года на полтора хватит, а там, глядишь, и война кончится, и сын твой Петя домой воротится.

- Дождаться бы только, - вздохнула Прасковья Кузьминична и низко поклонилась Коле и его товарищам: - Ой, сыночки! Прямо и не знаю, что бы я без вас делала! Спасибо вам.

- Вы идите, - сказал Коля своим товарищам, - предупредите старшину, что я тут немного задержусь, ещё чем-нибудь помогу.

Солдаты ушли, а Прасковья Кузьминична развела руками:

- А мне, Миколка, ничего не надо, честное слово.

Но Николай Яковлевич оглядел двор по-хозяйски и сказал:

- А вон у тебя, бабка Паня, крыльцо покосилось, так я его сейчас подправлю, ступенька сломана, так я починю. Есть топор?

Топор у бабки нашёлся, и Коля принялся за работу.

В Колиной родне все мужики были плотниками: отец - плотник, дядьки плотники, и дед - плотник, и прадед, и даже прапрадед. А уж как Николай Яковлевич работал, так это просто любо-дорого было смотреть! Про него даже говорили, что он не работает топором, а художничает - не смотри что молодой!