Колонна и горизонты - [38]

Взобравшись на вершину, запыхавшиеся черногорцы увидели нас и решили, видно, что они окружены, но, заметив на наших шапках звезды, несказанно обрадовались. Они громко приветствовали нас, а некоторые из них настолько обессилели, что не могли сделать даже этого. А наши бойцы, разъяренные только что увиденной картиной, вместо того чтобы ответить на приветствие, начали их укорять за то, что они позволили четникам так безнаказанно стрелять, словно те были на охоте.

— А чем нам их встретить? Разве что камнями? — спросил парень в кепке.

— Чем угодно, но спину врагу никогда не подставляй!

Некоторые молодые бойцы валились от усталости на землю, прятали лица в ладони или траву. Им было обидно, что сзади их гонят четники, а спереди встречает непонимание своих же товарищей.

Тем временем комбат Четкович приказал командиру 3-й роты выдвинуть своих бойцов вправо, в лес, и с ходу атаковать противника. Горя желанием показать этим молодым людям и их преследователям, как сражаются пролетарии, бойцы 3-й роты решительно пошли на врага. Испуганные четники разразились грязными ругательствами в адрес коммунистов. Завязался рукопашный бой. Моя скользящая обувь не дала мне вовремя остановиться, и пришлось мне наблюдать всю схватку снизу. Стрелять отсюда было опасно: я мог попасть в кого-нибудь из своих. Зато мне было хорошо видно, как всего в двух-трех шагах от меня четники в испуге засуетились. Один из них поднял винтовку и прицелился в Райко Корача, который осторожно, чтобы не съехать вниз, спускался по крутому склону. Четник выстрелил. Винтовка выпала из рук Райко, он схватился за грудь, громко выругался и отполз за укрытие. Раде Бойовича ранило в колено, и он беспомощно опустился на землю. Подбежал Живко Живкович, чтобы вынести раненого товарища в безопасное место, но Раде с посеревшим от боли лицом отказался от помощи и поторопил Живко вперед, чтобы враг не воспользовался этой заминкой. Мила Царичич, которая целый год не видела Раде и впервые после разлуки встретила его здесь, зарыдала, увидев его рану.

Но едва Живко сделал несколько шагов, как пуля пробила его шапку. Живко вскинул винтовку и метким выстрелом наповал уложил продолжавшего судорожно целиться в него четника. В это время молодой жандарм с перекошенным от ярости лицом уже передергивал затвор ручного пулемета, но он опоздал на какую-то долю секунды. Живко выстрелил первым и ранил его.

Судя по тому, как четники приняли бой, было похоже, что они готовились к завтраку или собирались сыграть в карты, пока их правофланговые подразделения выйдут в тыл нашим отступавшим молодым, бойцам.

Отступая, четники рассыпались по долине. Под тяжестью награбленного один из них, прихрамывая, словно у него жмут ботинки, часто останавливался. Мы открыли по нему огонь. Видно было, как у его ног вздымаются столбики пыли. Наконец он бросил свои вещички и обратился в бегство. Мы нашли сумки и ранец, набитые разным барахлом: мотками ниток, металлическими подставками для приготовления пищи на огне, веревками и другими вещами, награбленными в домах мирных жителей.

Преследуя врага по пятам и не давая ему передышки, мы наконец увидели крыши домов в Колашине, бывшем тогда четнической «столицей» на Таре. На своем последнем рубеже обороны под Марковой долиной четники встретили нас ураганным огнем. Пришлось временно прекратить наступление и закрепиться. Около полудня они обстреляли нашу пулеметную точку из противотанкового орудия и разбили треногу пулемета. Около этой огневой точки нас было человек десять. Мы собирались вокруг Душана Вуйошевича, курили и разговаривали. Расходились лишь тогда, когда сверху предупреждали, что в долине замечена вспышка. Это значило, что четники снова начинали артобстрел, и мы должны были укрыться. Снаряды рвались недалеко от нас, не причиняя теперь никакого вреда.

Роты рассредоточились в долине, густо усеянной камнями. Бойцы дремали в ложбинках под нежарким солнцем — прошедшая ночь была заполнена маршами и атаками. Зако, Михайло и я получили приказ наблюдать за местностью, где к Таре подходила шоссейная дорога. Мы были уверены, что с этого направления отвесные скалы смогут преодолеть только птицы, а поэтому спокойно сидели до сумерек. Ночью ожидался решительный штурм Колашина, и нужно было хоть немного отдохнуть. Солнце пригревало, нас клонило в сон, но прохладный ветер не давал уснуть. Мы разговаривали, чтобы скоротать время до вечера. Непродолжительный бой, разгоревшийся в районе Мойковаца, Зако расценил как запоздалый налет васоевичевского партизанского батальона на позиции четников около горы Беласица.

Начало смеркаться, и мы спустились к пулемету. По пути к нам присоединился доктор Дашич. На наших позициях творилось что-то невообразимое. Саво Машкович стрелял длинными очередями, опустившись на колени. Затем он нервно вскочил на ноги, глядя куда-то влево. Я тоже посмотрел в ту сторону и увидел, что из-за края плоскогорья появился человек в белом головном уборе, похожем на кепку Войо Масловарича. Прижав приклад к щеке, он стоя стрелял в нас. Не веря своим глазам, я крикнул ему: