Колокол в колодце. Пьяный дождь - [244]

— Поговорить с ним? — подзуживала его Шари, как боязливый ребенок подзуживает собаку. — Я в самом деле могу поговорить с ним. Конечно, если ты не возражаешь!

— Вернулся и забирает вас с собой в Вену. Стало быть, непримиримым идейным разногласиям между вами пришел конец? Ну что ж, скатертью дорога! — Обретенный им самоуверенный тон я считал вполне оправданным, хотя настороженно и недоверчиво прислушивался к его словам. — Катись и ты, Кальманка! — И он подтолкнул к Шари дрожащего от страха идиота. Тот уперся, норовя забиться куда-нибудь. — А тебе не жаль расстаться с ореолом новоиспеченной мученицы?

— Представь себе, нет!

— А ведь в наше время ореол мученичества высоко котируется, курс его на политической бирже повышается. Ты могла бы красоваться в нем с немалой выгодой для себя. Или ты тоже разочаровалась идейно?

— Вы все осточертели мне.

— Все?.. Кто именно? Нельзя ли поконкретнее?

— Мне не нравится, что наш народ каждый раз делает революцию как-то minderwertig[75]. Либо совершает ее трусливо, с бессмысленной жестокостью.

— Ты стала слишком просвещенной.

— Просто я развила дальше твою же собственную теорию об исторической асинхронности, — съязвила Шари. Геза вновь потерял самообладание. Глаза его гневно засверкали. Очевидно, и Шари заметила перемену в его настроении и с наслаждением, смакуя каждое слово, добавила: — Minderwertig никогда не приводит к добру. Ни в искусстве, ни в любви. Не говоря уже о политике. Понимаешь, Гезочка?

Геза одним прыжком очутился у двери и распахнул ее.

— Пожалуйста, уходите! Сейчас же! — прохрипел он с еле сдерживаемой яростью.

В этот момент послышался стук в дверь прихожей.

Идиот с поразительным, несвойственным ему проворством побежал открывать. Возможно, до его сознания дошел смысл разговора, и он решил улизнуть.

В комнату ворвался Золтан Алмар, взбудораженный, в необычном одеянии.

— У вас что, звонка нет? Я никак не мог его найти. — В докторском халате, в белой шапочке с красным крестом, он являл собой весьма комичное зрелище. Увидев необычную компанию, которую никак не ожидал встретить здесь, нежданный гость пришел в замешательство. Сорвав шапочку, он, запинаясь, поздоровался с Шари и даже поцеловал ей руку, затем, окончательно сконфузившись, стал машинально напяливать шапочку.

— Какими судьбами, Золтан? — удивилась Шари. — Вы что, поступили на пункт «Скорой помощи»? Масса раненых, не так ли?

— Да… как бы вам сказать… — И, обернувшись к Гезе, с таинственным видом шепнул ему: — Я прибежал за тобой.

— За мной?

— Дело в том…

— Со мной не произошло никакого несчастья. Как видишь, я даже не ранен. Если, правда… — И, скорчив саркастическую гримасу, он пощупал щеку.

— Дело в том, что… — снова заговорил Алмар, затем, покосившись в мою сторону, замолчал. — Можно поговорить с тобой с глазу на глаз? — спросил он извиняющимся тоном и виновато посмотрел на Шари.

— Разумеется, — откликнулась Шари.

— Можешь говорить при всех, — сказал резко Геза.

Я почувствовал, что он ответил так отнюдь не из солидарности со мной, а в пику Шари. И возможно, из желания противоречить Алмару.

— Поступил тревожный сигнал… — Алмар был в затруднении, он с явной неохотой цедил слова. — Органы госбезопасности тайно готовятся произвести массовые аресты. Всех схваченных хотят объявить заложниками.

— Заложниками?..

— Ты тоже включен в списки.

— Ну и что же? — вскинул брови Геза.

— Тебе нельзя оставаться дома.

— Я только что говорил по телефону с Польди. Он ничего мне не сказал.

— Польди может и не знать об этом. Пошли! Внизу тебя дожидается машина «скорой помощи».

— Машина «скорой помощи»?

— Сейчас это единственный надежный вид транспорта. Ничего не бери с собой. В крайнем случае захвати пижаму и зубную щетку. Впрочем, и это не обязательно. — Он говорил очень быстро, явно торопился.

— Иди же, Гезочка, иди! — стала уговаривать его и Шари. В глазах ее появился лихорадочный блеск, зрачки расширились. Проведя языком по губам, она с обворожительной улыбкой смотрела на Гезу, словно между ними ничего не произошло.

Геза тоже смотрел на Шари долго, неотрывно, затем, овладев собой, отвел глаза и повернулся к Алмару.

— А где же санитарные носилки? Носилок-то нет!

Алмар не уловил в тоне Гезы едкой иронии.

— Машина «скорой помощи» стоит у подъезда.

— Без носилок не поеду.

— Я же тебе говорю, что… — Алмар наконец спохватился. — Мне недосуг шутки шутить, — возмущенно процедил он. — Я должен успеть еще кое-куда заехать.

Геза с деланным доброжелательством подал ему руку:

— В таком случае торопись. А не то опоздаешь! — Алмар не пожал протянутой руки. — Уж не обиделся ли ты? Мы же старые боевые товарищи. Испытанные борцы. Ты ведь тоже так считаешь, не правда ли? Твоя жена… с тем нацистским офицером… кстати, она вернулась? Как-то не довелось спросить у тебя.

Алмар помрачнел, лицо его дышало ненавистью.

— Ты думаешь, тебе уже все дозволено? Возомнил себя божком, которому должны все поклоняться! Корчишь из себя гения!

— Влепи мне пощечину, ударь! Мне не впервой.

— Удар приберегу для более подходящего случая, — прошипел Алмар и шагнул к двери. — Придет такое время.

— А вот их можешь прихватить, — бросил вдогонку ему Геза, указав на Шари и Кальманку. — Она тоже стойко сопротивлялась. К тому же мученица, ты же сам знаешь! Пострадала за идею в ракошистских застенках! Хмурым ранним утром жестокий произвол вырвал ее из тепленькой постели…