Колодец душ - [12]

Алексий стоял рядом, не спуская глаз с мужика, который ловко орудовал руками под тощей коровенкой. Ему с трудом удалось надоить с литр густого вонючего молока, но нам этого было на первый раз вполне достаточно…

Алексий, уверовавший в исцеление наших подопечных, запричитал:

– Я уже четыре раза ходил к ручью! Сколько еще воды нам нужно?

– Не ворчи. Осталось только напоить скотинку. Чтобы она хоть что-то дала нам утром.

– Не думал, что вы знаете про коров!

– Про коров я до этого дня знала только, что они дают молоко. Но чтобы получить жидкость от коровы, ее надо жидкостью напоить. Это логика.

– А как насчет накормить?

– Об этом мы подумаем завтра. Может, ее просто надо отпустить, пусть себе пасется.

– Здесь нельзя. Святые места, да и монахи могут украсть и съесть,

– Как они ее съедят, если это буддийские монахи, которым нельзя убивать животных?

– Они их и не убивают. Просто подгоняют к обрыву и сталкивают. Так животное само умирает, а они его по-тихому съедают.

– Ладно, спрячем ее здесь, во дворе.

Когда все вопросы с домашним животным были решены, мы опустились на деревянную скамью и только сейчас почувствовали, что смертельно устали. Странная парочка – старуха и мальчик – лежали в доме на циновке, прямо на полу, и мы с моим гламурным спутником всю ночь поили их и обтирали ветошью.

Утром, совсем обессилившие, мы заснули, Еще ни разу в жизни я так сильно не хотела, чтобы эти чужие, но слабые, открытые всем напастям существа выжили. Может, я не хотела проснуться утром рядом с трупами, а может… Что-то подсказывало мне, что я отдаю долги. Далекие, из прошлой жизни…

Нас разбудил телефонный звонок. Усталый Алкин голос, старательно выговаривая слова, звучал как из-под земли:

– Они похоронили его.

Я с трудом открыла глаза. Солнце еще не поднялось, но было уже довольно светло.

– Ты где?

– Еду домой, в гостиницу. А вы, разве вы не дома?

– Нет, мы еще возле Дрепунга.

– Тогда я к вам. Не хочу быть одна.

Трубка всхлипнула и отбилась…

15

Миниатюрная фигурка подруги смотрелась нелепо в кочевых условиях тибетской хижины. Как будто в крестьянский дом принесли господскую дорогую куклу. Кукла имела вид отрешенный, но так было даже лучше. Пока Алексий спал в причудливой позе на скамье, мы с Алкой старались говорить тихо.

– Они похоронили его?

Алка кивнула. Говорить она могла с трудом. Не жалея подругу, я утоляла свое любопытство:

– Как тебе Хаддар?

– Странный. Сидит один в темной комнате. В руках зеркало.

– Зеркало? Странно.

– Думаешь, мужчина не может держать в руках зеркало?

Я сказала то, чему удивилась сама:

– Есть только одно зеркало, которое он хотел бы держать в руках. Но оно утоплено на дне озера и засыпано землей.

Алка присвистнула.

– Это ты про него говорила в Джогханге, что знаешь, что непальская принцесса спрятала на дне озера?

– Да, она спрятала его от Хаддара. Не мог он сидеть с Зеркалом в руках.

Подруга помолчала немного, потом, тщательно оглядевшись, достала из сумочки сигареты и затянулась.

– Пусть меня простят духи этого места, но я больше не могу без сигареты. Мне показалось, что господин Хаддар ждал вовсе не меня. Он выглядел разочарованным, когда увидел, что я одна.

– И что?

– Был вежлив. За то, что я нанесла ему визит вежливости, он составил мне протекцию перед монахами. Меня пустили на небесные похороны. Правда, показали мне место у стены, откуда почти ничего не видно.

Я внутренне передернулась.

– И как тебе?

Алка с безразличием пожала плечами.

– Как в разделочной, и запах ужасный. Если бы монахи не жгли свои благовония, я бы сознание потеряла или, что еще хуже, – меня бы вывернуло.

– Это хорошо, что ты сильно сердилась на своего бывшего. Иначе с ума сойти можно, глядя, как разделывают того, кто еще недавно делил с тобой постель. Только не понимаю…

Алка внимательно посмотрела на меня.

– Чего?

– Как они решились избавиться от трупа иностранца? Да еще таким ритуальным способом. У них же дебет с кредитом на границе не сойдется.

Подруга лишь махнула рукой.

– Подумаешь, невидаль. У них тут партиями пропадают. Глупые иностранцы начитаются всякой ерунды и лезут на священную гору Кайлас. Там таких неподготовленных к встрече со святым местом и с жесточайшей гипоксией за каждым камнем знаешь сколько валяется? Редко кто выживает. Просто пропадают и все. Формально их, конечно, ищут, но реально просто ждут, когда какие-нибудь смельчаки придут в полицию с заявлением, что видели труп в горах, а еще лучше им этот труп притащат. А как опознать его? Звери расправляются с телом за одну-две ночи.

Меня передернуло от таких рассказов и от обыденного тона, с которым Алка рассказывала про европаломников.

– Наверное, твой Ян кому-то помог в прошлой жизни, раз его не бросили в горах, а принесли в монастырь и скормили грифам, как полагается.

Алка призадумалась.

– Я немного разбираюсь в трупах. Знаю, как должен выглядеть человек после кислородного голода, прежде чем окоченеть. Так вот… Ян лежал на камне, как будто спал.

Холодок пробежал у меня по позвоночнику.

– А может, он… просто спал?

Алка подскочила.

– Не говори ерунды. Хотя… Что-то мне не хочется думать об этом…

На скамейке зашевелилось еще одно мужское тело. Алексий приподнялся на лавке и потянулся: