Колода предзнаменования - [50]

– Не то чтобы я эксперт по отношениям, но не думаю, что они так работают. Это не вопрос жизни и смерти или сведения счетов.

– Ты права, – кивнул Айзек. – Черт, Вайолет, я не хочу взваливать на тебя все свои проблемы. Мне и так кажется, что я требую от тебя слишком многого.

– Мы друзья. – Вайолет вспомнила, как совсем недавно Харпер говорила ей точно те же слова. – Друзья просят друг друга о помощи. Не нужно за это извиняться.

Уголки его губ приподнялись.

– Ладно.

Она чувствовала, что между ними образовывается связь. Не такая, как ее со Зверем – нет, это другое. Что-то более запутанное. Дружба – это тоже своеобразный ритуал, осознала Вайолет, только люди связывают себя друг с другом словами, а не кровью. И у нее тоже есть своеобразная сила – это чувство принадлежности, непредсказуемая внутренняя химия, которая помогает решить впустить кого-то в свою жизнь.

Вайолет оставалась с Айзеком, пока его глаза не сомкнулись и не начали видеть сны, после чего прокралась к выходу и пошла домой.

Когда Мэй очнулась, то оказалась лицом к лицу с гнилым боярышником, жутким похмельем и разъяренной матерью.

– Ты тоже это почувствовала, – сказала Августа. Мэй устало кивнула.

– А ты отключилась?

Ее мать помотала головой, и ее глаза загорелись от любопытства.

– Это… очень сильно отразилось на тебе. Интересно, почему.

Мэй подумывала рассказать о тумане, голосе, крови, сочившейся из линий на ее ладонях. Но Августа четко дала понять, что не хочет обсуждать вероятность, что Мэй может быть сильнее нее, так что девушка прикусила язык.

Августа справлялась со стрессом от боярышника тем, что увеличила количество патрулей и дольше работала в участке. Мэй же справлялась с этим тем, что договорилась о еще одной встрече с отцом. Она хотела рассказать обо всем увиденном и спросить о том, что сказала ей Харпер: что, по ее мнению, зараза – не вина Зверя. Что Серость тоже заражена. Мэй сочла эту теорию почти невероятной. Каждый раз, когда в Четверке Дорог случалось что-то плохое, виноват был Зверь.

Эзра снова уехал в Сиракузы, чтобы просмотреть особую коллекцию университетской библиотеки – вдруг там есть какая-то информация, которая им поможет. Но он вернулся по просьбе дочери. Он хотел собственными глазами увидеть дерево, что было довольно трудно осуществить, но спустя пару дней выдалось утро, когда Джастин пошел на собрание команды по бегу, а Августа сидела в участке.

Ежась от морозного осеннего воздуха, Мэй встретилась с Эзрой у дома Готорнов. Она спрятала руки в карманы пальто и повела его за угол, жалея, что не прихватила перчатки. Эзру, похоже, погодные условия ничуть не смущали – он выглядел невозмутимо, как настоящий профессор, в твидовом пиджаке и клетчатом шарфе. Поправив очки, он присмотрелся к боярышнику у края леса – Мэй опасалась подпускать его ближе к месту заражения. Не хотела, чтобы он заболел.

– Фотографии, которые ты прислала, не показали ситуацию в полной мере, – тихо сказал Эзра. – Боярышник меняется.

Не обращая внимания на чесотку в ладонях, она несчастно смотрела на серебряные жилки, ползущие вдоль дерева, резко впиваясь в широкий ствол.

– Он не меняется, а умирает. Я видела, как это произошло, и все равно ничего не смогла сделать.

– Ты упоминала какую-то странность, видение, – с очевидным любопытством напомнил Эзра. – Расскажи мне о нем.

Мэй пустилась описывать голос в своей голове, туман, кровоточащие ладони. После первоначальной вспышки вены немного замедлились; почки, которые она так же видела на деревьях у ритуального места Салливанов, не открывались, но и не исчезали.

– Интересно, – сказал Эзра. – Думаешь, это видение возникло из-за твоей связи с колодой Предзнаменований?

Мэй замешкалась.

– Я как-то не думала об этом.

– А стоило бы. Ты сильная, Мэй, ритуал позволил тебе обрести такую связь, которая другим основателям даже не снилась.

– Да, насчет этого… – Мэй много думала о своей беседе с Августой перед вечеринкой. – Я говорила с мамой о своей силе, как ты меня и просил. Она сказала, что после Хетти Готорн никому не удавалось менять будущее.

Глаза Эзры пытливо загорелись.

– Значит, этой силой действительно обладала только основательница Готорнов… до тебя.

– Но я не уверена, что обладаю ею… Не знаю. Может, я сама все придумала, когда меняла карты.

– Нет. Не недооценивай себя. – Эзра выглядел так, будто едва сдерживался. – Когда я проводил твой ритуал со Зверем, у меня была надежда, что ты повторишь процесс установления связи первых основателей. Я не был уверен, к какому результату это приведет, но если Августа сказала правду о твоих способностях, то это дало тебе силу первых основателей. А значит, ты можешь преуспеть там, где другие потерпели неудачу, и изменить ход этой борьбы.

По Мэй прошла волна трепета, пока она обдумывала его слова. Мысль, что она может быть так же могущественна, как женщина, запершая Зверя, казалась почти непостижимой.

– Значит ли это, что я могу изменить будущее так, чтобы обеспечить нам победу над заразой?

– Теоретически, – Эзра задумчиво вздохнул. – Это рискованно. Меня пугает то, что ты увидела, когда болезнь поразила боярышник. Это значит, что, с твоей-то связью, ты можешь умереть, если твои старания приведут к обратному результату. Мы не можем безрассудно рисковать твоей жизнью – нужно найти способ обезопасить тебя. Я вернусь в университетскую библиотеку и поищу что-нибудь, что поможет тебе.