Колода предзнаменования - [51]

– У них нет цифрового архива? – Мэй не хотелось, чтобы он снова уезжал и оставлял ее наедине со всеми тревогами.

– Боюсь, что нет. Но я вернусь, Мэй, обещаю. А тем временем, прошу тебя, не делай ничего опрометчивого.

– Ладно. – Кивнула Мэй, хотя ей отчаянно хотелось сделать хоть что-нибудь. Она не знала, как поднять эту тему по телефону, но теперь, когда они стояли лицом к лицу, она хотела спросить у отца кое-что еще. – Э-э… еще, когда я говорила с мамой… она упомянула кое-что о тебе.

– О, – Эзра поправил очки. – Дай угадаю – ничего хорошего.

– Можно и так сказать.

– Ну, полагаю, этого стоило ожидать. – Он рассеянно постучал костяшками пальцев по стволу ближайшего дерева, словно обдумывал свои следующие слова. – У твоей мамы… сложилось довольно четкое мнение о том, что произошло между нами.

– Она сказала, что ты изучал нас. Это правда?

– Определенно, – он поджал губы. – Это старый спор. Она считала мой интерес к мифологии и порядкам основателей назойливым. Я же просто хотел найти способ помочь семье. Мою гордость ранит это признавать, но я слишком поздно догадался, что ее нежелание сотрудничать было вызвано страхом, что я раскрою правду о ее способностях.

Желудок Мэй скрутило.

– Ты о том, что она лишает жителей воспоминаний?

– Да. Мне это не нравилось, о чем я ей и сообщил. После чего ей перестал нравиться я.

– Поэтому ты ушел?

– Частично. Но то были темные времена, Мэй, и я не очень хочу вспоминать их.

– Понимаю. – Она ненадолго замолчала. – Странно, как это она не пыталась лишить воспоминаний и тебя.

– Я тоже удивлен. Наверное, у нее все еще есть какие-то границы.

– Я просто этого не понимаю. Такое впечатление, будто она абсолютно не хочет признавать даже возможность того, что я могу помочь.

– Это потому, что ты угроза для нее. – Эзра показал на дом, остроконечную крышу, умирающие ветки боярышника. – Она заявляет, что ей нужны сильные основатели, но на самом деле ей нужны только те, кто слабее нее. А поскольку ты способна свести на нет ее силу, способна на то, о чем она только мечтает, Августа пыталась подавить тебя, вместо того чтобы позволить расти.

– Прямо как она поступила с Харпер и Вайолет.

– Именно, – Эзра ласково взял ее за плечо. – Думаю, тут больше не на что смотреть. Я скоро вернусь. А пока что следи за продвижением заразы, хорошо?

– Спасибо, – устало поблагодарила Мэй.

Они попрощались, и она прошла мимо своего умирающего дерева, глядя на дом, который больше таковым не казался.

Обычно люди встречались под трибунами школы Четверки Дорог, чтобы пообжиматься или покурить. У Харпер было на уме нечто совсем другое. Стоило ей появиться, как парочки и дети начали разбегаться, спешно туша сигареты, пока не поняли, что она не учитель.

– Необязательно их запугивать, – сказал Джастин, обеспокоенно наблюдая за группой девятиклассников, которые отползали от них, как перепуганные мыши. – Они просто хотят насладиться переменой.

– Ты бы предпочел, чтобы мы делали это на глазах у половины школы? – сухо поинтересовалась Харпер.

Его губы слегка изогнулись.

– Нет.

– Так и думала.

Честно говоря, она и сама бы предпочла встретиться в другом месте, но кабинеты для репетиций были уже заняты. Лучи солнца пробивались сквозь щели между рядами и освещали граффити в виде сердец и других частей тела, которые были изображены довольно оптимистично по сравнению с реальностью. Тут воняло носками и плесенью, но это единственное место, где они могли хоть как-то уединиться посреди дня, чтобы обсудить, что за чертовщина творилась с боярышником. Идея встретиться принадлежала Джастину, но Харпер гадала, не жалел ли он об этом, пока хмуро и разочарованно смотрел на своих одноклассников.

– Эй! – рявкнула Харпер паре дерзких ребят, которые остались. – На выход! Нам нужно поговорить о делах основателей.

– Чувак, – пробормотал какой-то десятиклассник, который дружил с ее братом. – Лучше прислушаться к ней. Ты же знаешь, что она сделала с тем деревом.

Его друг кивнул, и они, напуганные, ушли.

– Вижу, ты наслаждаешься своей новообретенной силой, – сказал Джастин, как только они, наконец, остались вдвоем. Харпер не сомневалась, что кто-то по-прежнему подслушивал, поэтому говорила шепотом, оглядываясь в поисках любопытных одноклассников и их телефонов. В голосе Джастина слышались нотки зависти, но она его не винила. Еще несколько месяцев назад это перед ним все разбегались, стоило ему прочистить горло.

– Они не знают, что я не могу ее контролировать, – тихо ответила Харпер.

– Это точно. Иначе, уверен, они бы двигались гораздо быстрее.

Он замолчал, и между ними воцарилась неловкая тишина. Харпер понимала, что им важнее сосредоточиться на гнили, чем на произошедшем – вернее на не произошедшем – на вечеринке. Но прошло уже несколько дней, а ее голова была занята только этим. Как близко он сидел, как грустно выглядел. Сколько боли им причинила правда о том, что она видела в Серости.

– Итак, – наконец сказала она. – Боярышник. Значит, зараза полностью свела на нет то, что я с ним сделала?

Джастин с облегчением кивнул.

– У нас возникла мысль, что, в теории, ты можешь снова превратить его в камень, чтобы помешать распространению гнили.