Коллекция поцелуев - [8]

– Мы решили разойтись.

Мой мир рушится, я смотрю на еду, которая теперь кажется омерзительной.

– Когда папа переедет, отдельный дом будет нам не по карману, так что мы втроем переберемся в квартиру в многоэтажке.

Голова шла кругом, сердце бешено стучало.

– Что? – Зеб был в полном недоумении. – Мы переезжаем?!

Его можно было понять, ведь мы с ним жили в этом доме всю жизнь! Ответом Зебу послужил лишь мамин кивок.

– Я нашла нам двухкомнатную квартиру в Саутерн-Ридж, а папа будет снимать квартиру за городом пополам с другим квартирантом. Вам, дети, придется жить вдвоем в одной комнате, но это временно, пока не…

О господи! Она совершенно серьезно! Я вскочила со стула настолько резко, что ножки заскрежетали по линолеуму.

– Почему?!

Мама опустила голову, но ее плечи остались напряженными.

– Мы все равно сможем видеться друг с другом, – пришел на помощь папа. Он хотел было взять меня за руку, но я вырвалась, отчего он нахмурился.

– Все меняется, милая. – Мама произнесла это дрожащим голосом, в ее тоне чувствовалась лишь скорбь.

– Все меняется?! Вот так новость! Это просто жизнь, а человек может приспособиться к любым переменам!

– Все не так просто, – папа заговорил нравоучительным тоном, что разозлило меня еще больше.

– Поверить не могу, что вы так запросто сдались! – Я сорвалась на крик. – После девятнадцати лет совместной жизни! И все из‐за того, что у нас попросту трудный период в жизни?

Мама закрыла лицо ладонями. Папа отвел взгляд, на его лице отпечаталось выражение то ли сожаления, то ли вины. Взглянув на Зебби, я увидела, что он плачет. Сама я едва сдерживаю собственные всхлипывания. Наша семья рушится, разбивается на осколки. Неужели в этом мире не осталось ничего незыблемого?

– Вы принесли друг другу клятву на алтаре. Вместе навсегда, в горе и радости, – сквозь слезы сказала я.

Мне вспомнились наши летние поездки на побережье. Мы постоянно смеялись, мы любили друг друга. Когда все это изменилось? Как это произошло? Затем я вспоминаю Уайли в той комнате с другой девчонкой. Боже мой, неужели…

– Кто‐то из вас изменяет?

Я произнесла это с ужасным упреком. Не стоило спрашивать. Я перешла границы дозволенного, но мне было наплевать.

– Милая, что за…

Мама осеклась, взглядом попросив отца вмешаться.

– Вам с братом не нужно знать подробности, это касается только меня и мамы. Все, что тебе нужно знать, Зандерия, что мы разлюбили друг друга и ничего не можем с этим поделать. – Отец был суров и непреклонен.

Как удобно. А главное, не нужно ничего объяснять.

– Нам нужно собрать вещи, – прошептала мама. – Мы уезжаем в субботу.

– В субботу?!

Мой голос дрогнул. Через четыре дня?! Я судорожно глотаю воздух ртом, задыхаясь от слез. Все произошло настолько быстро, и я не в силах ничего изменить.

– Это неправильно! К черту вас обоих!

Мама не смогла сдержаться и сейчас просто плакала, отец же сидел молча, закрыв лицо руками. Я сломя голову рванула прочь из кухни в свою комнату, изо всех сил хлопнув дверью. Запрыгнув в кровать, я свернулась калачиком. Сначала Уайли, а теперь еще и родители. Все, во что я верила и чем дорожила, рухнуло, как карточный домик.

Почувствовав чье‐то прикосновение на своем плече, я подняла голову и увидела Зебби. Так же как я, он чувствовал себя тоскливо и потерянно. Я обняла его, и мы лежали, тесно прижавшись друг к другу, и плакали.

Глава четвертая

СЛЕДУЮЩИМ УТРОМ, КОГДА я подвозила девчонок на своем минивэне, Моника натирала длинные ноги лосьоном и говорила о вечеринке в доме Джека Райнхарта в субботу. Ее длинные каштановые волосы были собраны в аккуратный хвост. Я едва слышала ее слова, ибо чувствовала себя совершенно опустошенной.

Надо было написать им ночью и все рассказать. Девчонкам я могу рассказать все. Но это… Это было слишком. К тому же ночь я провела в наивном ожидании, что родители одумаются и все отменят, и нам не придется никуда переезжать. Проснувшись после целой ночи рыданий и всхлипываний, я поняла, что ничего не изменилось. Только папы уже не было на диване в гостиной. Он ушел. В груди защемило при мысли об этом. Держа одну руку на руле, другой я стала растирать грудь.

– Ты в порядке? – спросила Кензи, сидевшая рядом со мной на пассажирском сиденье.

Я молча продолжала держать руку там, где должно быть сердце. Я боялась, что если открою рот в попытке ответить ей, то снова заплачу и не смогу следить за дорогой. Поэтому я просто кивнула. Глядя на дорогу, я чувствовала, что Кензи пристально смотрит на меня, пока Моника и Лин обсуждают, кто пойдет на вечеринку к Джеку Райнхарту. Наконец, тяжело дыша, я припарковала машину.

– У тебя получится подвезти нас в субботу? – спросила Моника.

Я медленно повернулась к ней, и при виде моего лица она обомлела.

– Зэй? Что случилось? – Она перешла на шепот.

– Я не смогу. В субботу мы переезжаем.

На несколько мгновений воцарилась полная тишина, прежде чем Лин завопила: «Что?!» Она отстегнулась и нагнулась между сиденьями, чтобы посмотреть на меня. На лицах девчонок читалось полное недоумение.

– Ты плакала, – сказала Кензи. – Что произошло?

Я пытаюсь держать себя в руках, пока изо рта вылетают эти отвратительные слова: «расходятся», «квартира», «за городом». Выражение лиц девчонок прекрасно отражает всю скверность ситуации.