Колесо страха - [8]

После смерти Петерса Рикори несколько раз навещал меня. Очевидно, наша симпатия была взаимной. Его все время сопровождал тот самый телохранитель, который в ту злополучную ночь сидел у окна палаты. Я узнал, что этого человека зовут Макканн. Рикори полностью доверял ему, а он, в свою очередь, был крайне предан своему седому боссу. Макканн тоже оказался прелюбопытнейшей личностью. Похоже, он одобрял наше с Рикори знакомство. Растягивая слова на манер южан, он поведал мне, что «разводил коров в Аризоне, а потом немного напортачил на границе».

– Я за вас, док, – говорил он. – Вы хорошо влияете на босса. Отвлекаете его от забот вроде как. И я как к вам прихожу, то руки в карманах-то мне держать без надобности. А ежели вас кто только заденет, так вы мне сразу скажите. Я у босса выходной возьму.

Как-то он невзначай сообщил мне, что «в четвертак шесть пуль со ста футов всадить способен, так-то!». Я так и не понял, шутил он или нет.

Как бы то ни было, Рикори никуда не выходил без него, а значит, он очень ценил Петерса, раз уж оставил именно Макканна охранять его.

Тем вечером я пригласил Рикори отобедать со мной и Брейлем у меня дома. Рикори приехал в семь, попросив шофера забрать его в десять. Как и всегда, мы сели за стол. Макканн остался в гостиной, вгоняя в краску двух моих медсестер, – в доме у меня частный врачебный кабинет, а во флигеле – палата для пациентов. Ему нравилось разыгрывать перед девушками гангстера, точно сошедшего с кинопленки.

Закончив есть, я отпустил дворецкого и перешел к делу. Вскоре я изложил Рикори все данные, которые мне удалось получить от коллег, заявив, что я обнаружил семь случаев совпадения симптомов. Я расспросил его о Гортензии Дарнли и Мартине, сославшись на соседство с Петерсом. Но, как оказалось, Рикори при заполнении бумаг в больнице указал не совсем правду. Квартира в том доме действительно принадлежала Петерсу, но проживала там его сестра вместе с мужем и маленькой дочкой. Петерс обожал племянницу и часто бывал у них дома. Итак, слова Рикори об отсутствии у пациента ближайших родственников также оказались ложью. Извинившись, Рикори предложил поговорить с Макканном – тот был знаком как с Гортензией, так и с ее любовником. Доктор И. не ошибся – Мартин вращался в тех же кругах, что и люди Рикори. Но Макканн не поведал нам ничего нового, сказав лишь, что Гортензия и сестра Петерса были подругами. По словам южанина, Дарнли часто приходила к соседке и «аж тряслась над ее малявкой». Отправив Макканна обратно в гостиную, я задумался.

– Как бы то ни было, вы можете выбросить из головы мысль о том, что смерть Петерса связана с вами, – заявил я. – В том числе и появление свечения в клетках крови.

При этих словах лицо гангстера побелело. Рикори перекрестился.

– La strega! – пробормотал он. – Ведьма! Ведовской огонь!

– Глупости, друг мой. Забудьте об этих предрассудках. Мне нужна ваша помощь.

– Ничего-то вы не знаете, доктор Лоуэлл! Есть вещи, которые… – Рикори осекся. – Что от меня требуется?

– Во-первых, – сказал я, – давайте проанализируем эти восемь случаев. Брейль, у вас уже сложилась какая-то точка зрения по этому поводу?

– Безусловно. – Мой ассистент кивнул. – Я полагаю, что все восемь жертв были убиты.

Глава 3 Смерть медсестры Уолтерс

Я почувствовал, как во мне нарастает раздражение. Да, такая мысль мелькала и у меня в голове, но Брейль осмелился высказать ее вслух, не имея ни малейших доказательств своей правоты!

– Надо же, я и не знал, что вы у нас Шерлок Холмс, – саркастически хмыкнул я.

Ассистент покраснел, но продолжал настаивать на своей правоте:

– Они были убиты.

– La strega! – прошептал Рикори.

Я недовольно покосился на него и опять повернулся к Брейлю.

– Хватит ходить вокруг да около. Каковы ваши доказательства?

– Вас не было с Петерсом почти два часа, я же находился рядом практически от начала приступа до смерти бедняги. При осмотре у меня сложилось впечатление, что вся проблема в его сознании. Отказывались служить не тело, не нервная система, не мозг. А воля. Ну… не совсем так, наверное. Скорее, в результате волевого усилия вся деятельность организма оказалась направлена не на поддержание своих функций, а на самоуничтожение!

– Тогда вы пришли к выводу, что это не убийство, а самоубийство. Что ж, такое случалось и раньше. Я видел, как пациенты умирали, утратив волю к жизни…

– Я имел в виду не это, – перебил меня ассистент. – В этом случае пациенты ведут себя пассивно, просто отказываются от жизни. Тут же речь идет об активном действии.

– О боже, Брейль! – опешил я. – Не говорите мне, будто предполагаете, что все восемь пациентов умерли, силой воли заставив себя покинуть этот мир. И среди них одиннадцатилетний ребенок!

– Я этого не говорил, – покачал головой Брейль. – Мне показалось, что Петерс не сам принял это решение. Его воля покорилась кому-то другому. Чуждая воля подавила его сознание. Чуждая воля, которой он не мог или не хотел противиться. До самой смерти.

– La maledetta strega![3] – вновь пробормотал Рикори.

Подавив раздражение, я задумался. В конце концов, я уважал Брейля, он был человеком слишком разумным и здравомыслящим, чтобы сходу отметать его идеи.