Колебания - [131]
Рассказ о собственной книге в социальных сетях стал для Яны одним из самых мучительных испытаний. Она убеждала себя, что терять ей нечего, что стесняться и прятаться от знакомых людей — это верх лицемерия, трусости. За каждым постом и за каждым словом её стояла никому не известная, скрытая и странная борьба — и наиболее важная: за право быть кем-то, за право быть личностью, быть собой, за самоуважение и гармонию, самореализацию и удовлетворение от собственной деятельности.
В сравнении с этим неумением открываться, быть открытой, честной и настоящей, с этой нехваткой смелости и веры в себя и себе всё казалось мелочью. Яна будто бы сознавалась в преступлении; это был парадокс: это был главный страх — что они прочитают. Но разве не для этого, в том числе, она и писала, — чтобы читали?..
Написав пост, Яна подносила палец к экрану, туда, где синим горела надпись «Готово» — и палец кружился над ней, опускался и поднимался, и рука дрожала, и совершить это единственное едва заметное прикосновение, дотронуться было невозможно.
Она вставала и начинала ходить по комнате, вспоминала все известные ей мотивирующие слоганы, думала, что терять нечего, — но вновь её палец не мог прикоснуться к «Готово».
Лишь спустя час, вся дрожащая и бледная, будто она не пост пыталась опубликовать, а собиралась ограбить кого-то или убить, она, наконец, решилась — и мгновенно картинка на дисплее сменилась и текст с фотографией книги вылетел в информационное поле. В следующие пару часов Яна не смела открыть ни одну соцсеть, она отбросила телефон и включила фильм, притворившись, что ничего она и не публиковала.
*
Однако время шло, и посты всё же были выложены. Они улетели уже в недосягаемый низ новостной ленты, уже промелькнули, и что-то затмило их, и те минуты, от силы часы, что были отведены им, давно истекли. Теперь они висели там, в пустоте, ненужные, одинокие, уже словно старые, скучные; скроллинг унёс их прочь. И всё-таки на те пару часов они стали своего рода новостью.
Яне писали знакомые, однокурсники, некоторые магистранты и аспиранты; бывшие одноклассники большей частью шутили, подтрунивали, и Яна знала, смеясь, что читать они вряд ли станут; все же, кто так или иначе был связан с филологическим факультетом и кто познакомился с Яной однажды, встретив её, быть может, только единственный раз в жизни, на лекции или на «Посвящении в студенты», но добавив «в друзья», — все они, хотя и общее их количество не превышало двух-трёх десятков, писали ей, удивлённые, словно переглядывающиеся между собой, — так ей виделось; что они стоят вокруг неё шумной толпой и переглядываются недоуменно, в некотором замешательстве: как это, она — написала книгу? Как это — о факультете? Как это, как это, и где прочитать? Как это — уже издали?
Внимание, интерес и честность — разрушенная наконец тишина после стольких месяцев одиночества, молчаливости, лжи и затворничества. Не кажущийся ажиотаж был важен — его как такового и не было — а лишь то, что она о себе рассказáла, рассказала им всем — кто она на самом-то деле и кем являлась всегда; вот оно всё — перед вами; то, как я жила эти годы и как чувствовала, как видела этот мир и что о нём думала, вот — весь факультет наш, — не правда ли, у меня получилось? Не правда ли, мне удалось воссоздать этот отдельный мир на бумаге, и вы в нём найдёте себя? Так скажите — не глупо ведь то, как я вижу, не ошибаюсь же я, имеют ли право на существование эти мысли, мои мысли?.. И ещё голосок — настойчивый, тёмный — ей вторил и договаривал то, что она пыталась не слышать: и не правда ли, что я чувствую и полнее, и тоньше вашего, и замечаю ведь больше, и выразить это умею лучше, и вы никогда бы не написали такого!
Болезненное, тёмное, в каждой душе имеющееся, но разное, торжествовало в Яниной, когда они ей писали, хвалили и поздравляли; желание быть услышанной, понятой, потребность быть признанной, которая прежде ещё не удовлетворялась, — всё это оживало разом, и Яна с трудом справлялась. Она слишком привыкла находиться в тени.
Но отклик от однокурсников был ожидаемым, и, пока они не успели ещё прочесть книгу, а только узнали о её существовании, отклик этот представлял собой лишь короткие сообщения; о тексте не говорили.
Вещи непредсказуемые стали случаться позже.
В конце февраля на электронную почту Яне пришло три письма.
Ей писали незнакомые люди, читатели, отозвавшиеся не то на посты, не то специально отыскавшие аккаунты Яны уже после прочтения книги. Так или иначе это были первые непредвзятые отзывы, и стоит ли говорить, насколько они важны? Яна прочла внимательно каждое.
Первое письмо было от студентки-филолога, второкурсницы, учившейся не в Университете, а в одном из нескольких гуманитарных вузов Москвы. Она рассказывала, насколько одновременно похожи и непохожи два этих мира — их факультеты; «Я будто читала о наших преподавателях и о наших студентах, — писала она. — Корпус и люди — другие, но суть, по всей видимости, остаётся неизменной…»
«Созданные вами образы получились собирательными… Писатель — подобен локатору, улавливающему волны и настроения…»
Россия, наши дни. С началом пандемии в тихом провинциальном Шахтинске создается партия антиваксеров, которая завладевает умами горожан и успешно противостоит массовой вакцинации. Но главный редактор местной газеты Бабушкин придумывает, как переломить ситуацию, и антиваксеры стремительно начинают терять свое влияние. В ответ руководство партии решает отомстить редактору, и он погибает в ходе операции отмщения. А оказавшийся случайно в центре событий незадачливый убийца Бабушкина, безработный пьяница Олег Кузнецов, тоже должен умереть.
Ремонт загородного домика, купленного автором для семейного отдыха на природе, становится сюжетной канвой для прекрасно написанного эссе о природе и наших отношениях с ней. На прилегающем участке, а также в стенах, полу и потолке старого коттеджа рассказчица встречает множество животных: пчел, муравьев, лис, белок, дроздов, барсуков и многих других – всех тех, для кого это место является домом. Эти встречи заставляют автора задуматься о роли животных в нашем мире. Нина Бёртон, поэтесса и писатель, лауреат Августовской премии 2016 года за лучшее нон-фикшен-произведение, сплетает в едином повествовании научные факты и личные наблюдения, чтобы заставить читателей увидеть жизнь в ее многочисленных проявлениях. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.
В этой книге собраны рассказы о боевых буднях иранских солдат и офицеров в период Ирано-иракской войны (1980—1988). Тяжёлые бои идут на многих участках фронта, враг силён, но иранцы каждый день проявляют отвагу и героизм, защищая свою родину.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.