За оградой шумел народ. Редрин подошел к воротам.
– Откройте!
– Но, Ваше величество…
– Я сказал: откройте. – Тише повторил Редрин Филин. – Я еще правлю в этой стране, хоть кое-кто в этом и сомневается.
Народ расступился.
Государь мрачно оглядел освященные факелами лица.
– Колдуны вам не нравятся? – спросил он. В толпе кто-то подал голос, но получилось невнятно – чья-то ладонь быстро прикрыла смелый рот.
К государю выступил невысокий коренастый человек в бобровой шубе с бляхой купеческой гильдии на груди.
– Государь мой. – Он низко поклонился, задев рукой снег. – Государь мой, люди боятся за свои жизни и жизни своих детей. Разве можно их в этом винить?
– Нельзя. – Согласился Филин.
– Государь! – распихивая толпу узкими плечиками, выбился вперед худой жрец в расшитой рясе. На тонкой шее болтался серебряный треугольник. Он одернул сбившийся подол, торопливо поклонился и встал рядом с купцом. – Государь, боги милостивы, но люди гневливы. Они не знаю божественного прощения заблудших душ, но государь, демоны, что творят такое с детьми, должны быть наказаны.
– Консат. – Государь кивнул жрецу. – Ваших рук дело?
– Языка. – Хмыкнул купец. – Вечерняя проповедь прошла успешно. И утренняя, и вчерашняя, и позавчерашняя. Короче, он об этом уже неделю нам талдычит, вот народ и услышал волю божью.
Редрин Филин поджал губы и спрятал в карман руку, которая потянулась залепить жрецу меж глаз.
– Хотите пожить без колдунов и магов? – взбеленился государь. Толпа зашумела. – Хотите пожить без колдовства? Да будет так! – зычно рявкнул он. – Да будет так! С этого дня в Вирице запрещена магия! С этого дня, государством будет управлять только государь! Но, – Редрин понизил голос и тихо, словно обращаясь только к купцу и верховному жрецу, произнес. – Но если вы посмеете прийти ко мне с жалобами на воровство и грабежи, я разведу руками. Если вы заплачете от темноты по ночам и застрашитесь ходить по улицам, я разведу руками. Если ваши дети заболеют и умрут в лихорадке, я разведу руками. Потому что вы сами этого захотели.
Редрин развернулся и пошел во дворец, притихшая толпа потихоньку начала разбиваться на группки и расходится по домам. Люди шли по освещенным магическими светильниками улицам к жилью с чародейскими замками, на дверях которых висели зачарованные амулеты. Люди шли, не понимая, что накликали на свои головы.
Сначала погасли фонари. Один за другим померкли световые шары, развешанные на столбах.
Распахнулись двери, удерживаемые магическими рунами.
Крысы недоверчиво шевелили усами, суя носы в теплые погреба, беззащитные без магии.
Город, живший колдовством, – столица Велмании – рухнул во тьму. Государь Редрин Филин сдержал слово.
– Упрямый глупец. – Прошептал колдун, не заметив, что говорит вслух. После того в Вирице целую седмицу никто не колдовал, а всех колдунов заставили забиться в норы, чтобы глаза не мозолили. Редрин Филин запер собственного брата во дворце. Запретил высовываться.
Вот тогда и дошло до того разговора с Айрин… Рано или поздно она все равно бы его завела…
– Я хочу поехать в Луар. – Решилась девушка.
Колдун вскинул брови, слегка усмехнулся и продолжил меланхолично править нож.
– Мне нужно отыскать дракона. – Продолжила она.
Майорин попробовал остроту на ногте. Так, для отвлечения внимания.
– Может, ты скажешь что-нибудь?
– Хочешь, чтобы я тебе помог?
– Да. – Сказала она, немного помедлив.
– Хм… – он придирчиво осмотрел лезвие, наблюдая, как в голубоватой стали отражается пламя камина, широкая разобранная постель, на которой сидела Айрин, пестрые от гобеленов стены.
Во дворце было холодно. Из дворца было не выйти.
– Вчерашняя демонстрация доказывает, что война затянется надолго. А я не хочу быть канатом, который перетягивают из стороны в сторону. И чьим-то оружием быть не хочу. Майорин? Ответь?
Колдун загнал нож в ножны и поднял на нее глаза.
– Ехать в Луар – хорошая идея. Искать дракона – паршивая. – Он замолчал, Айрин продолжала буравить его взглядом.
– Почему паршивая?
– Потому что.
– Великолепный ответ! Изумительный просто! Лучшего и быть не могло! – взвилась она. Колдун лишь пожал плечами.
Девушка откинула одеяло, встала прямо на кровати, поискала одежду. Новый запрет государя на магию в пределах Вирицы обещал повысить уровень преступности вдвое, а через девять месяцев и рождаемость. Во дворце горели свечи, на улицах царила зимняя холодная тьма.
Айрин, наконец, выцепила рубашку, рывком натянула ее.
– Значит, не поможешь?
– Я этого не говорил. – Невнятно буркнул мужчина.
– Да что с тобой? Я поняла бы, посмейся ты надо мной, или откажи. Обидно, как ты любишь!
– Я тебе не отказывал.
– Еще. – Хмыкнула Айрин, шнуруя сапог. – Интересно, что в этот раз? Тебе выгодно иметь под рукой исток?
– Нет.
– Что тогда? Какие доводы? Впрочем, нет. Не хочу знать твоих мотивов, мне они все равно не по уму. Я не настолько расчетлива.
Айрин накинула на плечи длинную безрукавку на меху.
– Куда ты?
– Подальше от тебя.
– Все не так просто, как тебе кажется, Айрин.
Она застыла в дверях. Обернулась. Светлые волосы растрепаны, припухшие губы, в глазах звериная настороженность и человеческая обида.
