Колдун - [5]

- Силою Господа, имеющего всю власть на небе и на земле,  запрещаю тебе, вселукавому, нечистому, скверному, мерзкому и чуждому духу -- отступи сейчас же, познай свою ничтожную силу и сгинь! Аминь!

Дрожь не проходила. Не прекращая читать молитву, я вновь насыпал в ладаницу немного смеси и ухитрился одной рукой поджечь ее, не отпуская правой руки с головы Данилки. Меня самого уже трясло, как в падучей, но отступать было нельзя. Дым, вонючий и густой дым, вновь поплыл по воздуху. Сделав над собой усилие, я вдохнул его, чувствуя, как от сдерживаемого кашля глаза вылезают из орбит, и выдохнул, стараясь попасть на ребенка, перекошенное лицо которого мало напоминало лицо четырехлетнего мальчика. Пламя свечей колыхалось, едва не затухая, воздух в комнате казался густым и влажным, а откуда-то со двора  доносились истошные вопли Таськи и матерная брань ее мужа. Я перекрестил ребенка, и быстро проговорил:

- Во имя Отца, и Сына уйди, нечистая сила. Что ты делаешь мне, пусть будет тебе. Твои речи - тебе в плечи. Твоё дело - в твоё тело. Выйди же и удались! Аминь!

Я несколько раз повторил молитву. Внезапно тело мальчика обмякло и безвольно опустилось на постель. Переход был настолько резок, что на миг я даже позабыл о собственной боли. Мальчик был без сознания. Нащупав пульс, я почувствовал некоторое облегчение - сердце ребенка билось. В горле так пересохло, что схватив кувшин с водой, я сделал несколько огромных глотков прямо из кувшина, заливая холодной водой и себя, и кровать, и Данилку. Отставив кувшин, я взял горсть сухого розмарина и рассыпал его вокруг тела мальчика, с трудом вспоминая нужные слова. Ребенок глубоко вздохнул. Черты его лица постепенно разглаживались. Данилка еще раз вздохнул, и еле заметная улыбка тронула его губы...

Сил не было и, казалось, что они покинули меня насовсем. Я сидел, прислонившись к железной спинке кровати, и отрешенно думал о том, что нужно выйти и посмотреть, как там Таська, чьи вопли все еще доносились сюда. К ее крикам прибавились крики Анны и, вкупе с непрекращающимся матом это создавало какую-то нереальную картину безумного мира. Ребенок спал, а я продолжал сидеть, глядя на него, и вспоминал свою бабку Серафиму. Я вспоминал, какой опустошенной и потерянной она выглядела после того случая, когда обезумела вся семья наших соседей Никитиных. На Серафиму было страшно смотреть: огромные черные круги под глазами, посеревшие губы. Даже ее синие глаза и те казались серыми и прозрачными. Она еле вошла в дом и, упав на свою кровать, тихо попросила меня подать ей шкатулку, в которой лежали написанные на деревянных табличках руны. А потом сказала, чтобы я вышел. Я не знал, что она делала с ними, но к вечеру бабке стало лучше. Сейчас я очень жалел, что в свое время не научился пользоваться ими.

Я закрыл глаза. Красные и фиолетовые круги мелькали, вызывая головокружение и тошноту, но я старался держаться, повторяя про себя одни и те же слова:

"Явись ко мне милосерд, святый Ангел Господень, хранитель мой, и не отлучайся от меня скверного, но просвети меня светом неприкосновенным и сотвори меня достойным Царствия Небесного".

Тошнота постепенно отступала, цветные круги сменялись обычной темнотой, но я продолжал повторять слова молитвы. В какое-то мгновение мне показалось, что я засыпаю, но внезапно явившееся перед глазами до боли знакомое лицо, заставило меня вздрогнуть и открыть глаза. Кроме меня и спящего тихим сном мальчика в комнате никого не было, но я явственно услышал родной голос, негромко произнесший:

- Встань и иди. Ты нужен им. Вера чудеса творит...

Я никогда не был подвержен галлюцинациям, по-крайней мере, раньше. Оглядевшись по сторонам и, убедившись, что мы с ребенком одни, я встал. Подойдя к маленькой иконке Божьей матери, я перекрестился, и быстро прочитал коротенькую молитву. Видение лица бабки Серафимы и услышанный мною голос были серьезным знаком, от которого нельзя было отмахнуться, списав все на усталость после тяжелого сеанса экзорцизма. Достав из мешка чернила, сделанные из специальных трав и бумагу, я быстро нарисовал на ней изгоняющий  и защищающий от "негатива"знак - магия, так магия.

__________

   S| D| D| D| C|

H| T| L| T| B|

S| D| D| D| C|

H| T| L| T| B|

Мои предчувствия сбылись - я знал, что без магии, пусть и светлой, мне не обойтись. Я убрал бумагу за пазуху и, еще раз посмотрел на ребенка - Данилка спал, слабо улыбаясь во сне. Я перекрестил его, и вышел из комнаты....

   За невысоким забором уже толпился народ, нервно обсуждая случившееся. Увидев меня, люди приумолкли - некоторые побаивались, но многие уважали, хотя были и такие, которые считали меня шарлатаном, примазавшимся к бабкиной славе.

   Таськины крики и мужская брань доносились из стоящей рядом с домом бани, возле которой, обхватив голову руками, сидела несчастная Анна. Посмотрев на замершую толпу, я негромко произнес:

- Уходите, если не хотите, чтобы и вас...

Народ словно вымело. Не успел я договорить, как все взрослые  стали быстро уходить, испуганно оглядываясь на меня, и поторапливая не успевающих за ними детишек. Я медленно сошел с крыльца и, подойдя к бане, глубоко вздохнул - виденное над головой мужчины, вновь встало перед глазами. Я уже не сомневался, что порча на ребенка пала от отца - клубящийся над его головой воздух не оставлял в том сомнений. И примерно представлял, через что мне предстоит пройти - его негатив мог оказаться куда мощнее. Я посмотрел на Анну и негромко произнес: