Колдун - [4]

Шрифт
Интервал


- Матерь Божья, защити меня от бесов! - Я чувствовал недетскую силу, с которой сопротивлялось моей руке тело ребенка, но продолжал читать, перейдя на древнеславянский, - Обышедше обыдоша мя и именем Господним сопротивляйся им! Пресвятая Богородица, помоги спасти душу невинную!


Я повторял и повторял эту молитву, раз за разом, не обращая внимания на охватившую меня усталость и апатию. Мне было знакомо это состояние - в прошлом году я уже сталкивался с подобным, когда внезапно "заболел" и едва не умер славящийся своим здоровьем и силой местный богатырь Авдей. В тот раз была не порча, а сильный сглаз, но я очень устал, снимая его, а придя домой, рухнул на кровать и лежал, без желаний, без потребностей...

   Поддаваться апатии нельзя было ни в коем случае, и я быстро прочитал молитву об укреплении сил и духа. Апатия немного отступила, но в руках и во всем теле я непрестанно ощущал покалывание тысяч и тысяч острых игл.


Тело ребенка вдруг перестало изгибаться и, пользуясь временной передышкой, я разорвал полотенце и, сложив в маленький кусок ткани сухой плакун травы, крепко связал ее. Достав из мешка длинный кожаный шнурок, я привязал к нему получившийся узелок и, повязал его на запястье ребенка, быстро проговорил:


- Плакун! Плакун! Плакал ты долго и много, а выплакал мало. Не катись твои слезы по чистому полю, не разносись твой вой по синему морю, будь ты страшен бесам и полубесам, старым ведьмам киевским; а не дадут тебе покориша, утопи их в слезах, да убегут от твоего позорища; замкни их в ямы преисподние. Будь мое слово при тебе крепко и твердо век за веком, аминь!


Дикая боль пронзила меня, едва не заставив закричать. По комнате пронесся неизвестно откуда взявшийся ветер, заставив трепыхать пламя горящих в углах свечей. Превозмогая режущую боль, я несколько раз осенил себя и ребенка крестным знамением и встал. Мое лицо было мокрым от пота, руки тряслись, как у старика, а ноги подкашивались, словно я не сидел, а бежал весь день. Взглянув на мальчика, я перевел взгляд на иконку Божьей матери и, взяв тимьян, подошел к иконе. Еще раз перекрестившись, я положил тимьян перед иконкой, и вернулся к затихшему Данилке. Мальчик по-прежнему спал, если это состояние можно было назвать сном. Глазные яблоки шевелились под веками, но это было уже не то дикое вращение, которое я наблюдал, когда пришел. Я присел и, положив ладонь на его ледяной лоб, прошептал:


- На болотной кочке, в осиновой ступочке, ты, раб Божий Даниил, ничего не бойся. Ни огня, ни воды, ни людей, ни зверей. Ни утром, ни ночью, ни в полдень, ни в полночь. Иди испуг прочь!


Во имя отца и сына и святого духа. Аминь!


Не прекращая повторять заговор, я вынул из мешка комок шерсти, и стал наматывать его на подобранный с пола карандаш. С каждым витком тело мальчика дергалось все сильнее, но я лишь увеличивал скорость, стараясь побыстрее перемотать шерсть на карандаш. Закончив, я поджег комок. Смрадный запах вспыхнувшей, как порох  шерсти быстро наполнил комнату, и я посмотрел на Данилку.


По телу ребенка пробежала судорога, еще одна и он открыл глаза. Большие, голубые, как у его матери глаза, смотрели на меня, говоря о том, что ребенок в сознании. Я постарался улыбнуться. Не знаю, насколько хорошо у меня это получилось, но мальчик протянул ко мне свою маленькую ручку. Я взял его мокрую от пота ладошку, и негромко сказал:


- Все хорошо, Даниил, все будет хорошо.


Какая-то тень на мгновенье заслонила свет из окна. Я поднял голову и увидел прячущуюся за рамой Таську. Она смотрела на нас, и ее голубые глаза были полны слез. Рукой она закрывала рот, сдерживая рыдания, но увидев, что мальчик проснулся, не выдержала и заплакала.


Я взял стакан с растворенной в уксусе смолой, перемешал и посмотрел на свет - красноватый цвет говорил о том, что Драконова смола полностью растворилась. Смочив край полотенца в стакане, я сильно отжал его в ладони, и протер ступни мальчика, приговаривая слова молитвы благодарения за исцеление. Данилка молча наблюдал за моими действиями, не дергаясь и не пытаясь мне помешать. Это было хорошо, и я уже начал верить, что мои сомнения и страхи были преувеличенными. Увидев в окне испуганное лицо Анны, я кивнул головой. Подхватив рыдающую в голос Таську, Анна потащила ее куда-то за собой, а я повернулся к не сводящему с меня глаз мальчику.


- Ну, как ты? - Спросил я.


Данилка моргнул, открыл рот, чтобы ответить, но в эту минуту в комнату вбежали Анна, Таська и какой-то мужчина. Я заметил, как резко изменилось выражение лица ребенка, и вместо ответа на свой вопрос, услышал истошный крик. Глаза ребенка закрылись, тело вновь выгнулось в дикой дуге, а я чуть не потерял сознание от пронзившей меня боли. Я с трудом смог обернуться. Увиденное настолько поразило меня, что на мгновенье я потерял дар речи: пространство  над головой мужчины клубилось и дрожало, как дрожит плавящийся от жаркого асфальта воздух. Леденея от подступившего страха, я заорал:


- Вон! Вон отсюда!


Ошеломленные моим диким криком, Анна и Таська схватили  сопротивляющегося мужчину, и потащили его к выходу. Угрозы и мат из уст мужчины казались материальными, и мое сознание едва не выворачивалось от силы произносимых слов. Я быстро обернулся к мальчику - изо рта вновь потекла слюна, а тело било мелкой дрожью. Бормоча слова молитвы, я положил руку на темень ребенка:


Еще от автора Генрих Вазирович Мамоев
Сет из Хада

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Жуткая история Проспера Реддинга

Проспер Реддинг – обычный двенадцатилетний мальчишка. У него есть сестра-близнец, родители, основавшие благотворительный фонд, и целая куча богатых родственников, а сам он талантливый художник. Но счастливым он себя не чувствует, ведь в школе его считают изгоем, несмотря на богатство и славу семьи, и даже сестра посмеивается над ним.Однако Проспер и подумать не мог, что ему придется иметь дело с демоном, который триста лет провел в заточении, а теперь в любой момент может вырваться на свободу и отомстить всем Реддингам за грехи их предка.


Симаргл и Купальница

«Дела давно минувших дней, преданья старины глубокой…».


Отражение. Опасность близко

Алекс и Кэллум просто хотят быть вместе, просто хотят любить друг друга, но это невозможно. Они по-прежнему не могут общаться без волшебного амулета, и с каждым днем девушке кажется, что эта пытка наконец разрушит их отношения. Как можно любить кого-то, если даже обнять его нет возможности? Кэллум бессилен помочь ей, он призрак, пришедший из другого мира. Мира, который сделает все, чтобы вернуть его назад и наказать. Теперь на кону не только их любовь, но и жизнь.


Духов день

Для дедушки Фэнга и его внучки призраки и демоны — дела обычные, прямо скажем. Гораздо сложнее избежать внимания убийц и мафии. Все имена и названия выдуманы, все совпадения случайны. Из предупреждений — нехронологическое повествование и насилие. Произведение довольно мрачное, жесткое и, вероятно, неприятное, впечатлительным людям лучше его не читать.


Гарри Грейнджер, узник экрана

Парень, студент, попадает в фильм "Гарри Поттер и узник Азкабана". Книги о Гарри Поттере уже подзабыты, а выдать себя как не-волшебника нельзя — случится что-то очень нехорошее. И нашему герою приходится занимать место под солнцем волшебного мира…


Гимназия С.О.Р. Чёртов побег

Решила я для разнообразия и отдыха написать что-то лёгкое и несерьёзное. Получилось только отчасти. Тут можно и посмеяться и чуточку побояться) ══ Обновлено 13.09 ══.