Колдовство и ведьмовство в Западной Европе в прошлом и настоящем - [22]

Теперь мы приступим к рассмотрению колдовства на севере Европы, которое стало еще одной из причин, вызвавших реакцию со стороны средневекового католического государства.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ КОЛДОВСТВО В СРЕДНИЕ ВЕКА

ГЛАВА 6. Люди, которые становились ведьмами

Лишь в XIV столетии церковь, наконец, признала существование секты ведьм и квалифицировало её, как нависшую опасность. Правда, самый ранний подробный отчет на эту тему — это отчет Нидера, написанный еще в 1137 г., в котором он отмечал ранние проявления этого явления. В четырнадцатом веке инквизиция, в распоряжении которой находилась теперь уже хорошо отлаженная машина по искоренению всякой ереси вообще, занялась более тщательным исследованию культа ведьм, который прежде считался всего лишь заблуждением отдельных личностей или прискорбной склонностью населения некоторых районов к периодическому возвращению к язычеству. Районы, расположенные по периметру католического государства, а также те области, которые по разным топографическим или экономическим причинам оставались зонами, лишь частично обращенными в христианство, необходимо было привести в соответствие со всем государством. В первые века существования христианства вполне достаточно было потребовать номинального обращения народа в христианскую веру, а потом благоразумно смотреть сквозь пальцы на ритуалы и верования прежних религий, особенно если их связывали с именами признанных христианских святых. Но теперь христианство в Европе уже достигло зрелости, поэтому церковь сочла, что с подобными анахронизмами, оставшимися в меньшинстве, необходимо решительно покончить.

Однако тщательный анализ показал то, о чем уже неоднократно заявляли напуганные приходские священники, особенно на севере. Дело в том, что в некоторых районах поклонников этой так называемой «древней религии» вообще вряд ли можно было считать меньшинством. Древние палеолитические культы, многие из которых были тесно связаны с поклонением рогатому божеству, все еще сохраняли многочисленных сторонников повсюду, особенно в сельских районах. В наше время практически невозможно представить себе, насколько недоступными были многие районы в период, последовавший за крушением римской империи. Правда, следует упомянуть о том, что даже в наше время, вплоть до 1939 года, селение Имбер в Сэлисбери-Плейн ежегодно удостаивалось покровительственной заметки в национальной прессе. Это случалось каждый раз, когда его отрезал от остальной страны очередной сильный снегопад (теперь там распоряжается армия).

Например, в Англии район Фен все еще отделял восточные графства от остальной части страны. Эти районы в течение многих столетий ощущали на себе последствия их разорения в 61 году после поражения Боадицеи[36].

Район Уилд отделял южную Англию от Кента, испытывавшего извращающее влияние галльской культуры. Правда, эта культура какое-то время была распространена только среди господствовавшего норманнского меньшинства и касты священников. Ряды этой касты пополнялись за счет покоренных народов, но она по определению не была способна воспроизводить себя. Йоркшир, разоренный Вильгельмом Нормандским, был превращен в пустыню. Население Уэльса и Корнуолла в течение многих столетий говорило на кельтском языке и пользовалось кельтской культурой, которая находилась в состоянии войны с британско-норманнской культурой. Независимая Шотландия, которой правили люди низкого происхождения, в то время как знать разбойничала, в культурном отношении тяготела к скандинавскому северу или к Франции. Местные диалекты скорее всего были понятны лишь очень узкому кругу людей. Правда, это было не так уж и важно — ведь местные жители в большинстве своем были прикреплены к земле, на которой они родились и проводили всю свою жизнь. И этой самой жизни (вплоть до отступления «черной смерти»[37]) они вполне могли бы лишиться, если бы попытались уйти. Повсюду были рассеяны отдельные деревушки и села, большинство из которых вело совершенно автономную жизнь. Их отделяли друг от друга многие мили пути, они лежали в стороне от дорог, идущих вдоль цепей холмов (которые римляне в свое время превратили в главные военные дороги) и были окружены топями, лесами и… дьяволами. Так что нет ничего удивительного в том, что люди, жившие в этих местах, сохранили древние верования, которые принесли с собой их предки, когда впервые обосновались в этих местах. На этих людей культура их сюзеренов и непостижимые догматы их религиозных соотечественников оказали лишь весьма поверхностное влияние. Напрашивается вполне очевидное сравнение этих сельских общин недавнего прошлого с некоторыми общинами нашего времени. Возьмем, к примеру, поселения в Вест-Индии или в Африке. В этих странах миссионерское и колониальное влияние распространяется из столицы и доходит лишь до городов и крупных сел, в то время как «глубинка» сохраняет верность религии вуду и поклоняется козлам.

Однако у этой картины есть, разумеется, и оборотная сторона. В эпоху средневековья с течением времени все чаще совершались всевозможные путешествия. Норманны демонстрировали высокую способность к адаптации, чем содействовали распространению и организации общества. Христианская церковь, несмотря на всевозможные трудности и личную некомпетентность отдельных ее представителей, обеспечила себе приверженность практически всех классов общества, притом нередко страстную приверженность. Для тех, кто не демонстрировал подобной приверженности, итог мог быть только один — истребление. Это истребление было физическое, если ересь открыто заявляла о себе, и духовное, вечное, если ересь была тайной. Однако на протяжении всего этого периода, а возможно, и дольше, вплоть до семнадцатого века, существовали и другие группы селений. Обычно они располагались в стороне от основных торговых путей и с готовностью принимали обе эти религии в зависимости от того, что диктовали обстоятельства., при этом все еще сохраняя привязанность к древним ритуалам