Колдовство и ведьмовство в Западной Европе в прошлом и настоящем - [20]

Сложилась ситуация, при которой религия объединяла аскетические догматы с порочной практикой. В результате наступила реакция. Ее можно отнести к трем основных типам. Во-первых, были аскеты-ортодоксы, которые стремились к достижению прежней чистоты, и церковь приветствовала эту благую цель. Эти ортодоксы — францисканцы и представители других монашеских орденов — пытались возвысить и очистить устоявшуюся порочную практику с помощью как наставлений, так и личного примера. Они не имели прямого отношения к колдовству, за исключением тех случаев, когда они специально занимались борьбой с ним, как, например, инквизиторы. Следовательно, здесь можно их проигнорировать. Реакция второго типа — это реакция еретиков, пытавшихся реформировать церковные стандарты в соответствии со своими убеждениями. Однако, по мнению церкви (а нередко так оно и было в действительности), эти убеждения были позаимствованы из нехристианских источников. Реакцией третьего типа была реакция на древнюю дохристианскую систему верований, которая все еще продолжала влачить жалкое существование в среде наименее культурных людей, имея некоторые точки соприкосновения с магией, практиковавшейся среди представителей интеллектуальной части общества. Это и было колдовство, и именно его внешняя форма, которую оно приняло в тот период, является темой этой книги.

Все эти ереси заслуживают краткого упоминания здесь, поскольку в представлении инквизиторов они были тесно связаны с колдовством. Впрочем, они действительно имели некоторые черты сходства с этим культом. Как в XX веке крайне правые инквизиторы-нацисты обстоятельно рассуждали о евреях, интеллектуалах и марксистах, точно так же церковники в средние века и в эпоху Возрождения со знанием дела рассуждали о евреях, ведьмах и еретиках. В свой список они включали также прокаженных, которых они считали участниками общего дьявольского заговора и которые в соответствии с этим мнением время от времени подвергались гонениям. В наше время в Европе практически не осталось прокаженных в буквальном смысле, зато это слово перешло в общий лексикон политического осуждения.

После того, как была своевременно подавлена арийская ересь и исправлены ошибки, связанные с тем, что некоторые народы, обращенные в христианскую веру первыми миссионерами, впоследствии откололись от церкви, как это сделали британцы, организованная ересь пошла на убыль. Вся энергия христианства теперь была направлена во внешний мир, на борьбу с язычниками на востоке и на севере. В этой борьбе было достигнуто определенное единство, несмотря на о, что время от времени появлялся какой-нибудь мнимый Христос и отдельные сомнительные провидцы. Одним из этих жалких уродцев, впоследствии удостоенных звания мучеников, был Рудольф, живший в XIII веке. Он считал, что Немо — это бог и что «Немо» означает «Ни один человек» из фразы «Ни один человек не вознесся на небеса». Появлялись также проповедники неортодоксального направления, как, например, Джон Скотус Эригена или Абеляр, а также многочисленные секты гностиков[33], существовавшие подпольно. Однако среди них было мало представителей скептицизма и еще меньше магов и астрологов, хотя можно привести в пример Сильвестра II, который был римским папой в десятом веке и имел дурную репутацию. В Италии особенно хорошо сохранилась память об оккультных течениях, позаимствованных на Востоке и получивших подкрепление с юга. Однако с наступлением двенадцатого века все возрастающее стремление к размышлениям и разоблачению скандалов в церковной среде привело к тому, что повсюду как грибы стали расти секты, которые по торговым путям распространились по всей Европе.

ВальденсьО были лионскими бедняками и вели скромный образ жизни. Они были последователями Пьера Вальда из Лиона, который так и не удостоился чести быть признанным церковью, как, например, святой Франциск, представитель того же поколения. Историки нередко отмечали, что вальденсов[34] сжигали практически за те же самые обряды, за которые францисканцев причислили к лику святых. Вальденсы были бедные, простые люди, в чем-то похожие на протестантов, хотя, несомненно, их догматы смешались с догматами других разнообразных ересей тринадцатого века. Многие из них были позаимствованы из учения Питера из Брайса, сожженного на костре в 1125 г., который всю жизнь занимался допротестантской реформацией. Он и его приверженцы постоянно обличали пороки духовенства и вели с церковью войну наподобие «мягкой Жакерии»: подвергали священников бичеванию, заставляли монахов жениться, сжигали кресты и вообще всячески боролись с традиционной верой.

Гораздо более важную роль играли дуалистические верования, истоки которых лежали в учении персидского проповедника Мани, распятого еще в 276 г. н. э. Однако концепция Бога, у которой есть две стороны, добро и зло, каждая из которых стремится к господству в человеческой душе, была, разумеется, гораздо более древней. Ересь манихеев с особой силой вспыхнула на юге Франции. Здесь находилась область Лангедок, и ее мягкая и гибкая культура впитала в себя культуру расовой смеси из иберийцев, вандалов, финикийцев, греков, франков и сарацинов. Представители всех этих национальностей с давних времен обосновались в Лангедоке и образовали там ленивую и зажиточную общину, гораздо более терпимую, а во многих отношениях и более передовую, чем где-либо еще в Европе. Там терпимо относились даже к евреям, и именно там было ближе всего к реальности общепринятое романтическое представление о средневековье. В Лангедоке господствовали безразличие и терпимость, и только одни священники вызывали ненависть. Именно благодаря этой ненависти различные ереси нашли здесь многочисленных сторонников, а город Альби стал пользоваться столь широкой известностью, что даже на севере сторонников различных ересей стали называть альбигойцами