Колдовская страсть - [2]

Эмма нахмурилась:

— А вдруг мы ее пропустим? То есть вдруг она приедет, а мы ушли в ресторан?

Джулия снова вздохнула.

— Нет, если мы сядем у окна, мы увидим всех, кто приедет и кто уедет.

Эмму это не убедило, и Джулия вдруг почувствовала, что начинает терять терпение. От Люси требовалось не так уж много — просто один-единственный раз не опоздать. Ведь им пришлось преодолеть много миль. Неужели ей не понятно, что после такого перелета люди вымотаны и разбиты, что им трудно сохранять обычное спокойствие даже при пустяковых неприятностях.

Внезапно Джулии в голову пришла мысль, от которой ее передернуло. А что, если Люси вообще о них позабыла? Весьма вероятно, особенно если у нее был намечен вечер с игрой в бридж или с игрой в гольф (хотя Джулия не знала, играют ли в гольф под дождем) или одна из ее благотворительных партий в вист, которые она так любит организовывать. Если так, то она вполне могла забыть об их приезде.

В конце концов, Джулию она всегда недолюбливала и выказывала это весьма откровенно. Меньше всего она желала, чтобы Джулия вышла замуж за одного из ее возлюбленных сыновей. А когда так и случилось, Майкл спас ситуацию тем, что принял назначение в Ратун.

Но, с другой стороны, Джулия приехала с Эммой. Три года назад Майкл возил девочку в Англию. После он рассказывал, что его мать с ума сходила по внучке. Но теперь, возможно, присутствие Джулии все меняет. А Майкл умер…

— Ну, нам нужно идти, — сказала наконец Джулия, стараясь придать голосу уверенность и спокойствие. — Идем, милая, я бы выпила чашку чая.

— Джулия!

Резкий мужской голос заставил Джулию вздрогнуть, и она невольно повернулась к говорившему. Этот голос Джулия узнала сразу же и мгновенно обессилела. Сейчас, когда она так вымотана, напряжена и издергана, Джулия меньше всего хотела встретиться с Робертом Пембертоном лицом к лицу. Даже несмотря на то, что прошло столько лет.

Он был высок и худ, его волосы были такими же темными, как у Эммы, они доходили до воротника его неброского дорогого костюма цвета сливок. Он казался утонченным, сильным и вызывающе самоуверенным. Как и все Пембертоны, он не был красавцем, но, как и Эмма, обладал неброским обаянием. Поэтому по сравнению с ним другие мужчины, даже настоящие красавцы, казались безжизненными. В общем, он совсем не изменился, разве что взгляд его стал еще глубже. Благодаря многочисленным поездкам за границу, которые он мог позволить себе, с его лица круглый год не сходил загар. Она не смогла отыскать в нем ничего такого, что поддержало бы ее пошатнувшуюся уверенность в себе. И не удивительно, ведь он смотрел на нее с безразличным презрением и криво усмехнулся, когда она протянула ему подрагивавшую руку.

— Здравствуй, Роберт, — выдавила она. — Как дела?

Он встряхнул ее руку холодно и бесстрастно, бросив на нее до обиды оценивающий взгляд.

У него была уникальная способность вгонять ее в краску взглядом в упор, но теперь она справилась со смущением, твердо напомнив себе, что она уже не девочка и не его служащая. Она взрослая женщина, она была замужем и овдовела, у нее пятилетняя дочь. Она не должна думать о том, что ушло. Все это в прошлом. Ей надо жить настоящим и думать о будущем. О будущем Эммы.

Роберт выпустил ее руку и холодно ответил:

— Благодарю, отлично. Как ты? — Просто формальность, ничего больше.

— Хорошо, хорошо. — Джулия делала вид, что вполне владеет собой, замирая при этом от страха, как беглый каторжник. Она надевала маску спокойствия всякий раз, когда ее что-то сильно задевало, и со стороны казалась холодной и бесчувственной, что совершенно не соответствовало действительности.

Роберт окинул ее долгим задумчивым взглядом, и Джулии показалось, что он подумал о Майкле. Но он присел на корточки перед Эммой.

— Привет, Эмма, — сказал он. — Ты помнишь меня?

Эмма задумчиво посмотрела на него.

— Н-нет, — честно ответила она. — Но ты немножко похож на папу, значит, ты — дядя Роберт.

— Верно, — улыбнулся Роберт. Та холодность, которая ясно чувствовалась в его обращении с Джулией, не устояла перед детским обаянием Эммы. — А кто тебе сказал, что я похож на папу?

— Мама сказала. — Эмма подняла глаза на Джулию. — Правда, мам?

Джулия невольно вздрогнула, но Роберт не отрываясь смотрел на девочку.

— Понятно. А ты меня поцелуешь?

Эмма поколебалась.

— Ладно, — согласилась она и, наклонившись, коснулась его щеки мягкими губами. Потом она наморщила носик: — А почему ты опоздал? И где бабушка? Мама сказала, что она будет нас встречать. Где она?

Роберт выпрямился и жестом подозвал носильщика. Затем снова посмотрел на Эмму и сказал:

— Бабушка не смогла приехать. Она плохо себя чувствует.

Джулия посмотрела на него, почувствовав укор совести, но он на нее и не взглянул. Он объяснял носильщику, куда отвезти багаж, указывая рукой, где стоит его машина.

Он отличался той горделивой уверенностью в себе, которая приобретается в результате многолетней привычки командовать. Джулию раздражало, что и в подобной ситуации он держится так высокомерно, даже не снизошел до объяснений, где его мать и что это она вдруг занемогла.

Наконец он обернулся.