Кольцо в знак мести - [25]

– Что ты здесь делаешь?

По горькому опыту Антонио знал: чем меньше он скажет своему отцу, тем лучше. Он задавался вопросом: признает ли Майкл, что оказался здесь из-за его встречи с Бартлеттом? За три года, прошедшие с их последней встречи, Майкл заметно постарел, но Антонио прекрасно знал, как обманчива внешность, и был настороже.

– Ну, до меня дошли слухи, что пресловутый синдикат «Круга победителей» пытается выиграть хет-трик на Кубке Хэнли. Конечно, этот подвиг стоит увидеть. Если он удастся, конечно. Будет очень обидно споткнуться на первом же препятствии. И разумеется, это отличный повод увидеть старых друзей.

Антонио с трудом сдержал ругательство. Этот человек нисколько не интересовался «Кругом победителей», а его намеки на старых друзей могли подразумевать только Бартлетта.

– Удивительно, что у тебя вообще остались друзья, Майкл.

– Перестань. Нет никакой необходимости в этих детских выпадах в сторону отца, – с ноткой яда сказал Майкл. – А это, должно быть, твоя невеста.

Пренебрежительный взмах руки в сторону Эммы возмутил Антонио гораздо меньше, чем тот факт, что Майкл даже не удосужился взглянуть в ее сторону. Ярость струилась по его венам, буквально выворачивая наизнанку. Антонио давно перестали волновать болезненные уколы, которыми периодически снабжал его отец, но он не потерпит подобной грубости по отношению к Эмме.

– Ее зовут Эмма, и ты окажешь ей то уважение, которого она заслуживает.

– Уважение? К кому? К секретарше, которая волшебным образом становится твоей невестой именно в тот момент, когда тебе так отчаянно нужна благонадежная репутация? Сколько ты ей заплатил? Уверен, она стоит каждого цента, что ты отвалил за сапфир на ее пальце.

Антонио разрывало изнутри от желания схватить старика за горло и придушить, но это было именно то, чего добивался его отец: устроить сцену, закатить скандал, в котором Майкл предстал бы в роли жертвы. Именно так он вел себя при разводе. Антонио провел много лет, изучая его игры и роли, и не позволит себе поддаться этой провокации.

– Ей нет цены, – ответил он на насмешку отца.

– Что? – удивленно переспросил Майкл.

– Эмма, – сказал Антонио, повернувшись к ней и глядя на нее так, словно этот взгляд был единственной нитью, за которую он мог уцепиться в водовороте эмоций, грозивших затопить его. – Она бесценна. Она – единственное, что мне было нужно, хотя я этого не понимал.

Он наблюдал, как расширились зрачки ее глаз от его слов, и ненавидел то, что он сказал их при отце – Майклу каким-то образом удалось запятнать это чувство.

– Я не позволю тебе унижать ее. Можешь сколько угодно брызгать ядом в меня или в сторону моей компании, но убери свои поганые руки от нее.

На секунду Антонио увидел шок в глазах отца, но тот быстро взял себя в руки.

– Думаешь, сможешь пойти против меня и победить? – прорычал он.

Антонио помнил этот голос с детства: именно он преследовал ее сестру в кошмарах и подпитывал его собственную жажду мести.

– Ты всего лишь паразит, питающийся моими отбросами. Как только я получу инвестиции от Бартлетта, будь уверен, сынок, следующим бизнесом, за которым я приду, будет твой.

– Вот тут ты ошибаешься, отец. Тебе не выиграть эту сделку. Ты переиграл сам себя, и ты в отчаянии, я это прекрасно вижу. А скоро увидят и все остальные.

Антонио усилием воли разжал кулак и положил ладонь на талию Эммы. Он повел ее в зал ресторана под безмолвное сопровождение официанта, сохранявшего профессионально-нейтральное выражение лица, будто он и не слышал никакой перепалки.

Кончики пальцев Антонио слегка покалывало в тех местах, которыми он касался почти неприлично низкого выреза платья Эммы. Он чувствовал, что она едва заметно дрожит. Сейчас он, как никогда, нуждался в ней. Он должен был как-то стереть эту отвратительную встречу с отцом. Не только ради Эммы, но и ради себя самого. Он развернул ее к себе лицом и сделал то, чего так сильно хотел.

Когда его губы прильнули к губам Эммы, он удивился, как ее вкус может быть таким знакомым после всего одного поцелуя. Он коснулся пальцами ее шеи и почувствовал, как взметнулся ее пульс. Он наслаждался тем, как она отвечает на каждое его движение, и ему было совершенно все равно, что его отец все еще мог наблюдать за ними. Этот момент принадлежал только им двоим.

Острая вспышка возбуждения смывала прочь горький привкус гнева и обиды. Эмма обвила рукой его шею, притянув к себе так близко, как он хотел притянуть ее к себе. Антонио поймал себя на мысли, что хочет заклеймить эту женщину своей. Это осознание было настолько поразительным, чтобы тут же прервать поцелуй.

Антонио отстранился от Эммы, глядя в ее широко распахнутые глаза, в которых он четко видел отражение собственного желания. Эмма часто дышала, щеки ее алели румянцем, и Антонио ощутил глубочайшее удовлетворение оттого, что именно он заставил ее потерять над собой контроль. Черт возьми, что же она с ним делает?

Официант, сопровождавший их, осторожно откашлялся и продолжил путь к столику, за которым их ожидал Бенджамин Бартлетт. Если бы Эмма догадывалась, что собирается сделать Антонио, она бы его, разумеется, остановила. Заметил это Антонио или нет, но неожиданная встреча с его отцом расстроила Эмму. Она подозревала, что в Антонио говорит обида брошенного ребенка, и теперь ее мучило чувство вины, словно она предала Антонио.