Кольцо Анахиты - [28]

У меня огромная радость. Бог спас меня в последнюю минуту, как Исаака, которого собирался принести в жертву Авраам. Через неделю я должна была обвенчаться с лордом Уилтхэмом, но он действительно умер – как я и мечтала, стыдясь и прося у Бога прощения за эти мечты. Я остаюсь у бабушки Невилл, а когда стану постарше, она сама найдет мне подходящего жениха. А пока меня будут учить тому, что должна знать настоящая леди. Я ведь даже писать толком не умею и читаю плохо…

Откуда-то издалека, через столетия, я услышала шаги. Так бывает, когда видишь сон – яркий, объемный, похожий на реальность, и вдруг в соседней комнате уронят что-то тяжелое. И вот сон уже тускнеет, его ткань разлезается клочьями, но ты еще в нем, цепляешься за обрывки, пока не обнаружишь себя в постели, в своей комнате. Да, я еще была Маргарет Даннер, нескладной, неуклюжей девочкой, которая только-только начинала превращаться в девушку. Я еще была там – в средневековом замке семьи Невилл. Но уже сквозь зубчатые башни и высокие каменные стены проступали золотистые обои пустой комнаты.

Что-то с силой вырвалось из моего тела, вспарывая кожу, раздирая мышцы, ломая кости. Боли не было – лишь ощущение, что я превращаюсь в лохмотья. От меня должны были остаться лужа крови и обрывки плоти, но… на самом деле со мной ничего не произошло. Только сильно тошнило, звенело в ушах, кружилась голова.

Шаги были уже совсем рядом, в соседней комнате. Я с трудом встала на ноги, держась за стену. В проеме анфилады, на том же месте, где я увидела Маргарет, стояла одна из горничных и с удивлением смотрела на меня.

- Я осматривала дом и, кажется, немного заблудилась.

Боже мой, я говорила совершенно свободно, не задумываясь, не подбирая мучительно слова, не переводя в уме с русского на английский! Вот что имела в виду Маргарет, когда говорила, что поможет мне говорить с ней.

- Вам нужно вернуться через ту комнату в коридор, мадам. И идти по нему, пока не увидите лестницу. Здесь нет другого выхода. А мне нужно проверить, закрыты ли окна в зале, и полить цветы.

Она сделала какое-то странное движение, которое должно было изображать то ли поклон, то ли недоразвитый книксен, вышла в холл и начала подниматься по лестнице. Я представила, как она рассказывает другим слугам, приподняв бровки и выпятив нижнюю губу: эта русская дура умудрилась заблудиться на втором этаже.

Я стояла у окна и смотрела на подъездную дорожку, где Бобан разговаривал о чем-то с пожилым мужчиной, которого я еще не знала – видимо, садовником или смотрителем. Странное дело, они стояли на том самом месте, где я вчера впервые увидела Маргарет. Словно почувствовав мой взгляд, они повернулись, подняли головы и посмотрели на меня. Бобан помахал рукой. Я вяло махнула в ответ.

Прошла целая вечность, пока за спиной снова не послышались шаги – горничная возвращалась. С большим трудом мне удалось заставить себя не оборачиваться. Она чуть помедлила, но ничего не сказала.

Как только шаги стихли в отдалении коридора, я позвала вполголоса:

- Маргарет!

Тишина. Как говорила Люська, только тараканы в голове шебуршат.

- Маргарет, она ушла, - сказала я громче, понимая, насколько это глупо. Как будто призрак мог не расслышать.

Ее не было здесь. Или она не хотела мне отвечать. Или не могла.

Я подождала немного, позвала ее снова и снова. Ничего.

Не имело смысла сидеть на полу в пустой комнате и ждать ее возвращения. Я достала из кармана мобильник и с изумлением поняла, что с того момента, как я вышла из библиотеки, прошло больше двух часов. Хорошо, что мне не надо было переодеваться к обедоужину. До склянок оставалось всего десять минут.

От мысли о еде меня замутило еще сильнее, но стоило выйти из комнаты, как головокружение прекратилось, а вместе с ним – звон в ушах и тошнота. С каждым шагом слабость становилось все меньше, пока я не почувствовала себя вполне бодрой – и вместе с тем совершенно разочарованной и раздосадованной.

Перед тем как спуститься в столовую, я еще раз подошла к портрету Маргарет. Она не смотрела на меня. Это был просто портрет.

Я съела салат и что-то из курицы, выпила бокал белого вина, для приличия поковыряла десерт. Захватила из жральни пару стаканчиков йогурта, пачку печенья и вернулась к себе в комнату. Днем я предвкушала, как наделаю кучу фотографий замка и вывалю их в соцсети. Но не хотелось даже включать ноутбук. Вместо этого я легла на тахту во второй комнате, завернулась в плед и уставилась в потолок.

Пискнул телефон – Люська возмущалась смской, что я не выхожу на связь. Я и забыла, что мы договорились поболтать в скайпе.

«Люсь, - ответила я, - очень болит голова. Давай завтра».

«ОК, - ответила она. – Ложись спать. Если что – звони Джонсону».

===================================

Прислушавшись к Люськиному совету, я приняла душ и забралась в постель, хотя еще не было и десяти. Сон не шел. Я снова и снова вспоминала все, что увидела… Нет, не так. Все, что прочувствовала, прожила в теле Маргарет. Ее воспоминания. Ее детство.

Сэр Хьюго действительно был омерзителен. На портрете в галерее старый граф выглядел просто очень неприятным стариком. Но молодой рыцарь Хьюго был отвратительным, грубым животным. Возможно, при дворе он был галантным кавалером, изящно танцевал, сражался на турнирах, пряча под доспехами ленточку прекрасной дамы, но с собственной женой обращался, как с собакой. Да нет, хуже. Хорошая охотничья собака была ценностью, ее надо было беречь. Про детей вообще молчу. Сын рос его подобием, а дочь он считал просто вещью, которую можно было выгодно продать богатому извращенцу.