Колчаковщина - [77]
— Мобилизация!.. Куйте пики!.. Все на борьбу с вековыми насильниками и угнетателями трудового народа!.. За власть Советов!.. Долой колчаковских министров, наемников капиталистов и помещиков!
По деревням, по селам, по заимкам призывным кличем несется:
— Мобилизация!.. За власть Советов!.. Все в Сизовку!
Загудели, всполошились людские муравейники. Собираются в кружки молодые и старые, бородатые и безбородые. Зашумели шумом таежным сельские улицы:
— Бунтуют?
— Бунтуют.
— Колчака не хотят?
— Еще хотеть. Земли помещикам, а подати мужикам.
— При Советах не платили…
— При Советах, конешно… Наша власть.
— Мобилизация?
— Мобилизация, однако.
— Ну так как же, пойдем?
— Надо идти.
— А как же! Приказ. Видал и подпись — штаба революционной армии.
— Да, дело сизовские затеяли нешуточное.
А гонцы все дальше, дальше. День и ночь, день и ночь.
— Мобилизация!.. За власть Советов!.. Все в Сизовку!..
Стоит Димитрий на борту парохода, смотрит на берег. Радуется. Чувствует, как радость по жилам переливается. Вот, кажется, рукой можно взять и посмотреть ее, радость долгожданную.
— Эх, целая армия!
На берегу волнуется людское море. Три тысячи человек в Сизовской армии. Три полка пехоты, полк конницы. В каждом полку по два пулемета» При отряде — батарея, четыре пушки.
Сила несокрушимая!
Буйно плещется радость в груди Киселева. Так и подмывает прыгнуть через борт, громким голосом крикнуть:
— Товарищи, вперед!.. За власть Советов!.. За угнетенных!
Димитрий поднимается на носках, тянется через борт к шумящей на берегу толпе. Хочется слиться с ней в единую душу, в единую мысль.
Ах, радость пьянящая. Все, все сметут со своего пути! Жалкой буржуазной плотнике не удержать разбушевавшегося потока!
…Вернулся гонец от Петрухина, выкладывает штабу привезенные вести:
— Сто пятьдесят верст до Петрухина, а то и все двести будут. Целая дивизия у него. Идет Петрухин вдоль железной дороги, забирает станцию за станцией, разбил два больших колчаковских отряда, а мелких — и не счесть сколько. Теперь идут на Петрухина со всех сторон: от Семипалатинска, от Барнаула, от Славгорода, от Камня…
— А самого Петрухина видал? — спросил Димитрий.
У гонца по всему лицу улыбка.
— Видал, парень, видал.
— Ну что, как?
— Молодец. Плечища — во-о, не меньше Ивановых будут, — кивнул гонец на Бодрых, — бородища черная — во-о, взгляд сурьезный, прямо Ермак Тимофеич!
— Говорил ты с ним?
— Говорил. Бунтуем, говорю, а за главного у нас товарищ Киселев…
— Ну, ну? — не терпит Димитрий.
— Слыхал, говорит, да все сомневался, тот ли, которого я знал.
— Тот самый, говорю. Очень обрадовался, подошел ко мне, сдавил ручищами, поцеловал. Вот, говорит, поцелуй ты того самого товарища Киселева, скажи, что от меня.
Киселев взволнованно подошел к гонцу и крепко поцеловал его в запутавшиеся в волосах губы. Волнение Димитрия передалось мужикам. Наиболее нетерпеливый Петр Молодых стукнул по столу.
— Товарищи, выручать надо Петрухина!
— Конешно, вместе и нам будет легче.
— Да, да, товарищи, — сказал Димитрий, — мы немедленно выступим на соединение с Петрухиным. Мы поднимем по дороге к нему всех, кто еще не поднялся. Готовьтесь в поход!
На рассвете из Сизовки выступил конный полк Максима. За Максимом — полк Ивана Бодрых, за Бодрых — Лыскин Яков с полком, Петр Молодых с полком. Сзади отряда по жесткой дороге погромыхивала батарея товарища Короткова.
Пришел в село Украинку отряд польских гусар.
Вызвал начальник отряда председателя волостной земской управы Федора Чернышева, осмотрел его с ног до головы.
— Ты председатель?
— Точно так, ваше благородие.
— Доставить провизии на четыреста человек.
У Федора Чернышева сразу живот схватило. Ну-ка, на четыреста человек.
— Ваше благородие…
Начальник показал Федору Чернышеву нагайку, молча помахал ею в воздухе.
— Видал? Ступай!
Потоптался Федор на месте, помял шапку в руках, глубоко вздохнул и вышел.
Что делать? Где на четыреста человек провианту достать. Не достанешь, сожгут поляки деревню, хуже будет. Да, помирай, а делай.
И Федор отправился делать…
Утром поляки ушли…
В этот же день, в полдень, в Украинку вступили чехи.
— Вызвал чешский начальник, капитан Палечек, Федора Чернышева к себе.
— Ты председатель?
— Я.
— Через два часа на пятьсот человек провизии.
У Федора со страху опять резь по всему животу.
— Ваше благородие…
Капитан Палечек подошел к Федору, с холодным любопытством посмотрел ему в лицо ясными голубыми глазами. Неторопливо отстегнул кобуру револьвера, чуть дотронулся до рукоятки и тихо, выразительно сказал:
— Через два часа. Понял?
Федор Чернышев вздохнул.
— Понял.
Повернулся и вышел.
Пять минут Федор шел до своего дома, пять минут просидел на заднем дворе, пока не успокоился живот, полтора часа бегал по мужикам. Грозил, упрашивал.
— Черт с вами, мне не больше всех надо. Плюну на вас, лешаков, да уйду к сизовским.
Через два часа к волости везли солонину, гнали баранов.
Наутро чехи оставили Украинку…
К вечеру в село входил русский отряд. Собрался Федор Чернышев в волость, тяжело вздохнул:
— Ну, паря, и нам бунтовать. В разор разорят мужиков.
…Вернулся Федор домой, — полна изба солдат.
— Примай гостей, хозяин.
— Что ж, хорошим людям завсегда рады.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.
В книгу включены лучшие, сказы писателя, созданные им на местном материале — в основном ивановском. Все они посвящены людям труда — мастерам-умельцам.
Роман «Чапаев» (1923) — одно из первых выдающийся произведений русской советской литературы. Писатель рисует героическую борьбу чапаевцев с Колчаком на Урале и в Поволжье, создает яркий образ прославленного комдива, храброго и беззаветно преданного делу революции.
Переиздание исторического романа. Нижегородец Кузьма Минин — инициатор сбора и один из руководителей народного ополчении 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.