Колчаковщина - [75]
Взволновались от страстных Максимовых слов, загудели сдержанно:
— Ну, какие господа, все из крестьян.
— Я и говорю. Смотрите на господ-то, вас послали убивать, а сами кофеем прохлаждаются.
Максим показал на верхнюю палубу, где сидели капитан Ефимов и пан Зелинский.
— Братцы, нельзя так больше. Самих себя убиваете. Может, в ваших селах такие же солдаты, как и вы, насилуют ваших жен, сестер, порют ваших отцов и матерей. Разве можно терпеть?
Артиллерист Коротков выступил вперед, решительно взмахнул руками.
— Одним словом, верно, братцы! Кому служим, — господам. Кого бьем, — своих отцов и братьев!
Хмурились загорелые, обветренные лица, ломались брови над вспыхнувшими злобой глазами. Все решительнее наступал на солдат Коротков.
— Братцы, им что? Чуть неустойка, их и след простыл, а мы куда денемся? Отвечать придется, — как ответим? А отвечать рано или поздно придется, долго эта власть не продержится, со всех сторон горит, не затушишь.
И опять страстный шепот Максима:
— Братцы, вся надежда на вас, наши матросы все, как один, пойдут.
— Да что толковать, валяй, братцы!
Максим и Коротков бросились на верхнюю палубу, за ними тяжелым шагом затопали солдаты. Вбежали в рубку.
Капитан Ефимов с удивлением взглянул на солдат.
— Что такое? Зачем вы сюда?
Максим подскочил к офицерам, в волнении размахивая салфеткой, как шашкой.
— Это счет, господа офицеры.
Обернулся к солдатам, показал на офицеров, жестко зазвенел голос:
— Взять их!
Растерявшихся и почти не сопротивлявшихся офицеров вывели на палубу, поставили к борту.
— Прыгай в воду!
Капитан Ефимов и пан Зелинский с трудом соображали, что происходит, и молчали.
— Ткни их в зад.
Солдаты остервенело ткнули штыками. С криком боли офицеры бросились в воду.
— Стреляй! В руки меться! В ноги стреляй! В голову не бей!
Вокруг пана Зелинского засвистели пули. Остро кольнуло в бок. Зелинский нырнул. Нырнул и капитан, задохнулся, быстро вынырнул.
— К берегу, пан Зелинский, к кустам.
В полсотне сажен по берегу мелкий кустарник.
Солдат встал на одно колено, положил ружье на борт, прицелился.
— В левую!
Капитан опустил левую руку, загребает одной правой.
— В правую, в правую целься!
Близко берег. Тихо колышется зеленый кустарник. Капитан опять нырнул. Вынырнул в двух десятках саженей от берега. Вихрем проносятся мысли в голове:
«Господи, спаси… Господи, спаси…»
Прокололо правую руку. Хочет поднять, не может. Кровавые тонкие струйки из рук. Потекли слезы по круглому лицу капитана. Смертельной тоской и сознанием ненужности содеянного налились глаза.
«Господи, прости…»
Еще раз бессильно взмахнул рукой.
«В руки твои предаю…»
Словно за ноги кто ухватил капитана Ефимова, потянуло ко дну. В широко открытый, задыхающийся рот булькнула вода.
Пан Зелинский прячет голову в воду, руки словно мельничные крылья мелькают. Жужжат пули вокруг пана Зелинского. Окрашивается вода кровью из простреленного бока. Мокрая одежда тянет ко дну, мешает плыть.
Максим не выдержал:
— Черт с ним, кончайте скорей!
Сразу грянуло несколько выстрелов. Пан Зелинский скрылся под водой.
Отряд из Вязовки возвращался к обеду. Издалека увидали — на борту парохода стоит Максим с салфеткой в руках.
— Максим Иваныч дожидает. Хорошо закусить и выпить после трудов праведных.
До парохода осталось шагов пятьдесят. Максим взмахнул салфеткой, и прямо в лицо отряду горячим дождем плеснули пулеметы.
— Подобрать оружие! Снять амуницию! Столкнуть тела в воду.
С парохода бросились подбирать оружие и тела убитых.
К вечеру возвращался отряд из Чусовки. На борту опять дожидает Максим.
И опять белая салфетка под мышкой. Все ближе и ближе отряд. Алеют под заходящим солнцем фуражки польских гусар.
Максим перегнулся через борт, прикинул глазами расстояние. Взмахнул салфеткой. В упор отряду затакал пулемет. Люди бросились бежать. Со стоном падали, вставали, опять бежали и снова падали, ползая по земле в предсмертных корчах.
Когда на берегу не оставалось бегущих, пулемет замолчал. С парохода спустились подбирать оружие…
Утром на пароходе взвился красный флаг.
На капитанском мостике Максим в солдатской рубахе защитного цвета. На груди у Максима красный бант, любовно приколотый горничной Анютой. Рядом с Максимом артиллерист Коротков и лоцман. Красные бантики и у них. Сочный, играющий радостью бас бородатого лоцмана будит раннее, тихое утро.
— Отдавай носовую!
— Есть!
— Ти-ха-ай!.. Пол-на-ай!..
На Сизовской пристани несколько вооруженных повстанцев зорко всматриваются и вверх и вниз по реке, — не покажется ли вражеский пароход.
— Война, братцы, пошла всамделишная.
— Самая всамделишная.
— Покрошили мы их…
— Своих тоже шибко легло.
— Что поделаешь, не бывает без этого.
— Большак-то бритый, вот леший, так и прет, так и прет, ровно больше всех ему надо.
— Что говорить, генерал…
Снизу показался пароход. Присмотрелись мужики.
— Гляди, паря, пароход снизу.
— И то пароход.
Зорко всматриваются из-под широких ладоней.
— Гляди, гляди, красный флаг на пароходе!
— Красный, братцы.
— Скачи, Петьша, в штаб.
Мужики рассыпались по берегу цепью. Из-под обгорелой груды барки торчит пулемет.
Верхами прискакали штабники, пришли на пристань. Димитрий смотрит в бинокль.
Книга «Детские годы в Тифлисе» принадлежит писателю Люси Аргутинской, дочери выдающегося общественного деятеля, князя Александра Михайловича Аргутинского-Долгорукого, народовольца и социолога. Его дочь княжна Елизавета Александровна Аргутинская-Долгорукая (литературное имя Люся Аргутинская) родилась в Тифлисе в 1898 году. Красавица-княжна Елизавета (Люся Аргутинская) наследовала героику надличного военного долга. Наследуя семейные идеалы, она в 17-летнем возрасте уходит добровольно сестрой милосердия на русско-турецкий фронт.
В книге "Недуг бытия" Дмитрия Голубкова читатель встретится с именами известных русских поэтов — Е.Баратынского, А.Полежаева, М.Лермонтова.
Повесть о первой организованной массовой рабочей стачке в 1885 году в городе Орехове-Зуеве под руководством рабочих Петра Моисеенко и Василия Волкова.
Исторический роман о борьбе народов Средней Азии и Восточного Туркестана против китайских завоевателей, издавна пытавшихся захватить и поработить их земли. События развертываются в конце II в. до нашей эры, когда войска китайских правителей под флагом Желтого дракона вероломно напали на мирную древнеферганскую страну Давань. Даваньцы в союзе с родственными народами разгромили и изгнали захватчиков. Книга рассчитана на массового читателя.
В настоящий сборник включены романы и повесть Дмитрия Балашова, не вошедшие в цикл романов "Государи московские". "Господин Великий Новгород". Тринадцатый век. Русь упрямо подымается из пепла. Недавно умер Александр Невский, и Новгороду в тяжелейшей Раковорской битве 1268 года приходится отражать натиск немецкого ордена, задумавшего сквитаться за не столь давний разгром на Чудском озере. Повесть Дмитрия Балашова знакомит с бытом, жизнью, искусством, всем духовным и материальным укладом, языком новгородцев второй половины XIII столетия.
Лили – мать, дочь и жена. А еще немного писательница. Вернее, она хотела ею стать, пока у нее не появились дети. Лили переживает личностный кризис и пытается понять, кем ей хочется быть на самом деле. Вивиан – идеальная жена для мужа-политика, посвятившая себя его карьере. Но однажды он требует от нее услугу… слишком унизительную, чтобы согласиться. Вивиан готова бежать из родного дома. Это изменит ее жизнь. Ветхозаветная Есфирь – сильная женщина, что переломила ход библейской истории. Но что о ней могла бы рассказать царица Вашти, ее главная соперница, нареченная в истории «нечестивой царицей»? «Утерянная книга В.» – захватывающий роман Анны Соломон, в котором судьбы людей из разных исторических эпох пересекаются удивительным образом, показывая, как изменилась за тысячу лет жизнь женщины.«Увлекательная история о мечтах, дисбалансе сил и стремлении к самоопределению».
Эта книга о трудной жизни простых волжан до революции, об их самоотверженной борьбе за Советскую власть в годы гражданской войны.
В книгу включены лучшие, сказы писателя, созданные им на местном материале — в основном ивановском. Все они посвящены людям труда — мастерам-умельцам.
Роман «Чапаев» (1923) — одно из первых выдающийся произведений русской советской литературы. Писатель рисует героическую борьбу чапаевцев с Колчаком на Урале и в Поволжье, создает яркий образ прославленного комдива, храброго и беззаветно преданного делу революции.
Переиздание исторического романа. Нижегородец Кузьма Минин — инициатор сбора и один из руководителей народного ополчении 1611–1612 годов, освободившего Москву от польских интервентов.