Коко Шанель - [41]

Надо сказать, Бой был весьма примечательной личностью. Он не только не прожигал деньги родителей, но и приумножал их. Артура Кейпела нельзя полностью причислить к компании Бальзана, так как для него лошади являлись лишь увлечением, одним из многих. У него была незаурядная деловая хватка, потому он и помогал Габриэль — Бой видел в ее деле перспективу, хотя понимал, что сама Коко далеко не так прозорлива, как хотелось бы. В ней уживались две черты отца: с одной стороны, умение «впарить» товар, с другой — отсутствие взгляда, направленного в будущее, способности рассчитывать свои шаги наперед. «Ярмарочный» подход не давал Габриэль развернуться без помощи человека более сведущего. От матери она унаследовала трудолюбие — безумное трудолюбие женщины, которой не на кого положиться, кроме как на саму себя. Несмотря на помощь Боя, Габриэль страстно хотела преуспеть самостоятельно, доказав всему миру, что она чего-то стоит, обрести свободу, которую, как ей казалось, могут дать только деньги. Однако на данном этапе без финансирования со стороны Кейпела было не обойтись. Кроме финансов он еще и вводил Коко в мир, недоступный ей с рождения: мир аристократов, богачей, артистов. Сама Шанель называла свое тогдашнее положение жизнью «гаремной женщины», но это не соответствовало истине — Бой вводил ее в общество себе подобных. К тому же, при всей его любви к женщинам, Кейпел сохранял видимость верности Габриэль, и насколько ее подозрения в неверности были оправданны, никто сейчас точно сказать не сможет.

Кроме денег и связей, Бой также дал Габриэль некое подобие образования, которого ей так не хватало. Он много читал и круг его интересов был более чем разнообразен: Ницше, Вольтер, Прудон, Отцы Церкви, «Политические очерки» Спенсера… Коль скоро эти темы требовали культурной подготовки, которой у Габриэль не было, Бой не мог обсуждать с ней темы, проносившееся у него в голове. Он напрасно и где-то даже наивно пытался убедить ее прочитать «Мемуары» Сюлли[25] — ее такая перспектива не привлекала. Несмотря на необразованность Габриэль, Бой относился к ней с уважением и принимал всерьез, что являлось исключением на общем фоне. «Я нашла в его лице человека, который не деморализовал меня… он знал, как развить во мне уникальное за счет всего остального», — вспоминала Коко. Бой относился к ее амбициям серьезно, уважая ее желание достичь успеха. Кейпел был не просто любовью всей ее жизни — он также оказал глубокое влияние на ее убеждения и образ мыслей. С ним Габриэль открыла мир, полный символов, скрытых смыслов и умолчаний, странным образом перекликавшийся с миром ее детства. Она была потрясена этим необыкновенным мужчиной, притягательным, великолепным, соблазнительным, с ярким умом… Бой приобщил ее к эзотерике, к истории мысли и религии, он переписывал для нее фрагменты основополагающих текстов, призывая размышлять над ними, выбирал для нее чтение. Несмотря на то, что Габриэль читала далеко не все, она до последних дней хранила листки с написанными рукой Кейпела текстами.

При помощи денег и советов Боя Габриэль сняла знаменитое помещение на улице Камбон — в двух шагах от отеля «Ритц», в самом центре Парижа, престижнее района не придумаешь. У входа появилась табличка «Chanel modes». Тогда же Люсьена покинула свою работодательницу, поэтому Габриэль пришлось найти ей замену. Люсьене пришелся не по нраву характер Шанель, ее манера вести дела, отличная от принятого в то время. Замашки Коко казались слишком уж «простолюдинскими», без должного шарма и почтения к высокопоставленным клиенткам. Что ж, Кейпел помог найти Люсьене замену, предупредив новую модистку, что ей следует слушаться Габриэль во всем. Женщину звали мадам Обер, но ее настоящее имя было мадмуазель де Сен-Пон. Она помогала Коко вплоть до Второй мировой войны, однако ее толком никто из клиенток не видел: несмотря на то, что она управляла всем и вся на улице Камбон, мадам Обер, в отличие от Люсьены, держалась весьма скромно, не показываясь на публике.

Казалось, дела идут очень хорошо. Габриэль чувствовала себя на седьмом небе — мечты сбываются, и теперь она управляет бутиком в центре Парижа. Но вскоре в эту бочку меда добавилась ложка дегтя. Правда, Габриэль с ее взрывным характером сразу посчитала эту ложку стоящей всей бочки. Однажды за ужином в ресторане она гордо начала рассказывать Кейпелу о том, как прекрасно у нее идут дела, как много она зарабатывает.

— Но ты очень много тратишь, — заметил он. — Мне звонили из банка.

Габриэль возмутилась: как это так, по поводу ее расходов звонят Бою, а не ей! Тут и выяснилось, что Кейпел, попросту говоря, спонсирует ее бутик. Она выписывает чеки, думая, что дела идут в гору, а оказывается, прибыли нет — ее траты превышают доходы. Причем Бой ничего не имел против: он ссуживал деньги своей любовнице, радуясь, что у нее есть любимое дело, видел в нем хорошие перспективы, но не питал по этому поводу никаких иллюзий. Женщина должна тратиться на платья, безделушки, шляпки, которые ее украшают. Тем более он выводил Габриэль в свет и она выглядела прекрасно — на это тоже требовались средства. С подобной постановкой вопроса Габриэль была категорически не согласна. Неожиданно она осознала, что в ее жизни мало изменилось: она, как и прежде, никто, полностью зависит от Боя, по сути не имея ни сантима. Оказалось, что деньги, которые она швыряет направо и налево, одолжены у Боя благодаря его залогу, а вовсе не заработаны ею самой, как она думала!