Кокинвакасю. Собрание старых и новых песен Японии - [58]
право, можно сравнить
лишь с плодами незрелой сливы,
что оскомину оставляют…
(Неизвестный автор)
1067 Сложено по высочайшему повелению на тему «Обезьяны кричат в горных ущельях» в день, когда Государь-в-отреченье[395] отправился в путешествие к Западной реке
Не кричите же так,
обезьяны в расселинах горных,
не кляните судьбу!
Разве есть сегодня причина
для таких безутешных пеней?..
(Осикоти-но Мицунэ)
1068 Без названия
Одеянье мое
в дороге совсем почернело —
ведь под сенью дерев
провожу я долгие ночи
в скорбных думах о жизни бренной…
(Неизвестный автор)
Свиток XX
Песни из собрания палаты песен[396]
1069 Песня-посвящение Великому божеству Наоби[397]
Начинается год —
и мы, запасаясь дровами,
новых радостей ждем,
что божественным милосердьем
уготованы нам навеки!..
<В «Анналах Японии» последние две строки записаны так:
… будем мы до скончания века
божеству служить неустанно.>
1070 Cтаринная плясовая песня края Ямато[398]
Хворост я обвяжу
на снежной горе Кадзураки
гибким стеблем плюща.
Нет и нет конца снегопаду —
нет конца и тоске любовной!..
1071 Песня «Из Ооми»[399]
Я на ранней заре
в путь пустился из края Ооми —
там над лугом Унэ
журавли протяжно кричали,
в полумраке встречая утро…
1072 Песня «Мягкотравный холм»
Выпал иней к утру,
на исходе той памятной ночи,
что с тобою вдвоем
провели мы в хижине горной,
ах, на том холме мягкотравном…
1073 Песня «Гора Сихацу»
Вижу я вдалеке,
перейдя через гору Сихацу,[400]
как на глади морской
исчезает челн одинокий
там, за островом Касаюи…
Песни-торимоно (1074–1079)
1074
На священной горе
вокруг достославного храма
изобильно растут
за оградой деревья сакаки,[402]
услаждая богов всемогущих!..
1075
Вечно юны они,
как зеленые листья сакаки,
что и в лютый мороз
не поблекнут и не увянут, —
девы-жрицы славного храма!..
1076
Пусть же листья плюща
сегодня тебя украшают —
чтобы видели все,
что пришел ты с горы Акаси,
из преславного Макимоку![403]..
1077
Верно там, вдалеке,
где смутно виднеются горы,
нынче падает град —
вот и плющ зеленый по склонам
побледнел, изменил окраску…
1078
Добрый лук натяну,
что сделан в далеком Адати, —
ближе, ближе концы!
Так и мы с тобой потихоньку
ближе, ближе станем друг другу…
1079
Чисты воды ключа,
да слишком далек тот колодец —
уж давно за водой
из селенья никто не приходит,
зарастает травой криница…
1080 Песня «Хирумэ»[404]
Ты коня придержи
у брега реки Хинокума,
дай напиться коню —
чтобы лик твой хоть издалёка
ненадолго мог я увидеть!..
1081 Песня с меняющимся ладом[405]
Нынче сливовый цвет
зелеными нитями ивы
в трели сшил соловей —
он от солнца хочет укрыться
лепестками, цветочной шляпкой!..
1082[406]
Будто светлый кушак
вкруг горы Накаяма обвился,
той, что в Киби стоит, —
чистым звоном летит в долину
шум ручья с перекатов горных…
1083
Имя Сара-горы,[407]
что в Кумэ, в краю Мимасака,
разнесется в веках —
но и ей, Государь, вовеки
не сравниться с тобою славой!..
Это песня края Мимасака к Великому празднику Благодарения Мидзуно.
1084
Как во веки веков
у заставы Мино[408] не иссякнут
воды Фудзи-реки,
так и мы до скончания века
будем верно служить Государю!..
Это песня края Мино к Великому празднику Благодарения Гангё.
1085
Несть числа, Государь,
годам, что тебя ожидают
на счастливом веку, —
их вовек не счесть, как песчинок
никогда не счесть в Нагахаме!..
Это песня из края Исэ к Великому празднику Благодарения Нинна.[409]
1086
Высоко поднялась
Кагами-гора,[410] что в Ооми,
и в Зерцале горы
отраженье тех лет бесконечных —
века нашего Государя!
Это песня из края Ооми к Великому празднику Благодарения нынешнего Государя.
Песни из Митиноку (1087–1094)
1087[412]
Вот рассветный туман
встает над рекой Абукума,
и кончается ночь,
но тебя не пущу я, милый, —
нету сил опять дожидаться!..
1088
Всюду дивной красой
чарует наш край Митиноку —
хоть с печалью гляжу,
как спускают на воду лодку
в Сиогаме,[413] в бухте прозрачной…
1089
Милый мой далеко,
уехал надолго в столицу,
но его я дождусь
в Сиогаме, под сенью сосен
на моем островке Магаки!..
1090
Если б три островка,
что маячат у мыса Огуро,[414]
обернулись людьми,
я бы взял их с собой в столицу —
до того хороши, пригожи!..
1091
Челядинец, постой!
Скажи своему господину,
чтобы шляпу надел —
словно дождь, на лугу Мияги[415]
поутру роса выпадает…
1092
Лодки с рисом снуют,
плывут то туда, то обратно
по Могами-реке[416] —
так и я отлучусь ненадолго,
на один-единственный месяц!..
1093
Если б я разлюбил,
из сердца твой образ исторгнул,
на просторах морских
поднялась бы волна до неба,
выше кручи Суэномацу![417]..
1094
Погоди же, волна,
о скалы не бей — не забрызгай тех прелестных девиц,
что у берега Коёроги
собирают травы морские!..
Песни из Хитати (1095–1096)
1095
На Цукубе-горе[418]
под сенью ветвистых деревьев
ждет скитальца приют —
но надежнее нет приюта,
чем под сенью твоей десницы!..
1096
На Цукубе-горе
скопились опавшие листья
у подножья дерев —
я скорблю о людях почивших,
о знакомых и незнакомых…
Песни из Каи (1097–1098)
1097
Как хотелось бы мне
горы Каи[419] увидеть в тумане —
но родные края
заслоняет нынче бездушно
круча Саянонакаяма!..
1098
Вольный ветер летит
над горами и долами Ками —
если б только он мог
о любви словами поведать,
стал бы, верно, моим посланцем!..
