Когда жёлтый карлик выходит на охоту - [30]

Наконец, и ожидания Ольги с Русланом оправдались.

— Я — чертов гений! — раздалось настолько громко, что даже я выглянула из своей комнаты. — Испанцы берут! Запустят одновременно с нами!

Антон, не удосужившись даже скинуть кожаную куртку, обнял сначала визжащую от восторга Ольгу, потом Руслана, а потом и меня с радостным криком: «Поварешка, ты еще не съехала?». Меня он даже чмокнул в губы от несдерживаемого счастья. В этом не было ничего особенного — люди всегда так радуются: обнимаются, целуются. И раз уж с ним я целовалась примерно полторы тысячи раз уже, то и для меня ничего особенного не произошло. Я так же, как и все, внимала подробностям, которые он на нас тут же и вылил, а потом еще дважды повторил. Чувствуя, что его словесный поток иссяк, я решила вставить:

— Есть будешь? Там плов остался…

— Все, все, поварешка, — остановил он мой порыв милосердия. — В сторону. У меня самолет через сорок минут.

То есть у Антона «творческий процесс» был только в самом разгаре — а это значило, что он будет становиться все раздражительнее, а наблюдать за ним будет все интереснее.

Но он улетел в Мадрид, а еще через день и Ольга с Русланом отправились в свой санаторий на реабилитацию творческих личностей после литературного запоя. Оставшись одна в шикарной квартире, я даже завидовать им перестала — красотень, а не жизнь! Даже курсовую умудрилась сдать в срок.

Сидела возле самого большого телевизора в своей жизни, когда так же неожиданно, как улетел, вернулся Антон. Он даже не поздоровался уже привычным «Поварешка, ты еще не съехала?», просто кивнул и направился в свою комнату, но возле меня притормозил:

— Слушай, у меня по ходу температура. Потрогай, — наклонился.

Я приложила руку к его лбу:

— Да, точно. У меня парацетамол где-то…

Он не дослушал, выпрямился и пошел дальше. Появился из комнаты минут через двадцать.

— Я в Москву. Сообщение получил только тут, в аэропорту. На пару дней.

— Я-я-ясно, — единственное, что я смогла сказать.

И продолжила наслаждаться одиночеством, отечественным телевидением и учебой.

Он, как и обещал, вернулся через два дня — и снова я перед телеком! Так еще решит, что мне только за это зарплату и выдают. Плюхнулся рядом, не снимая куртки, раскинул руки, откинул голову на спинку дивана и закрыл глаза.

— Я так устал, Алин…

Я повернулась к нему, чтобы лучше рассмотреть уставшего и такого непохожего на себя тираннозавра.

— Как дела-то продвигаются? — мне на самом деле было интересно, каковы финансовые перспективы писателя Владимирова, который по совместительству подрабатывал и моим работодателем.

Он даже глаз не открыл:

— Да все основное сделано. Запустят промоушен сразу после редакторов, на английский переведут в Москве… в следующем месяце Руслану надо будет самому туда скататься — договорился о паре интервью… — Антон говорил тихо, едва слышно — я половины слов разобрать не могла. — После запуска выйдет две статьи… одна — разгромная… шумиху надо… — и утих, а может, мысленно до сих пор продолжал что-то объяснять.

— Есть будешь? Там супчик рыбный, — я все же удосужилась выполнить свой профессиональный долг.

Он еле слышно бубнил себе под нос:

— Я, кажется, неделю не ел. Неделю не спал. Неделю женщин не видел. Я поседел! — в последнем он уже сильно приврал. — И… я обожаю рыбный супчик.

Когда я, разогрев в микроволновке суп, вернулась, он уже спал, подтянув под голову диванную подушку. Хоть обувь удосужился скинуть. Я притронулась к его лбу — на этот раз жара не было. Погладила по волосам и по щеке — ну до чего же прелесть! Уставшая, тихая, мирно сопящая прелесть. Да и на душе сильно полегчало, что он все возможное сделал для Руслана — а это значит, что тот вряд ли сейчас будет сокращать служебный штат, то бишь меня. Стоит ли мне его разбудить, чтобы поел и разделся? Но было до того жаль, что я продолжала гладить его, как угомонившегося ребенка. Его волосы пахли пылью и куревом. Таким простым и милым он выглядел в этот момент, что я даже поцеловала его в висок, не сдержав приступ неожиданной нежности или зарождающегося материнского инстинкта — если проснется, ну и к лучшему. Но он не проснулся, поэтому я накинула на него плед, а сама ушла восвояси.

Утром уже ни самого Антона на диване, ни супа в микроволновке не было. Заглянула в его комнату — спит, как сурок. И то же самое, когда вернулась из института. Он вышел в кухню уже к вечеру — огурчик-свежачок во плоти:

— Поварешка, ты еще не съехала?

Я даже рассмеялась — чудовище вернуло свой истинный облик из милашки-засони. Он хмуро оценил мой приступ веселья, пододвинул тарелку к себе ближе. Молчаливые ужины не очень в моем вкусе, поэтому я попыталась говорить хоть о чем-то:

— И теперь что? Я имею в виду, с книгой.

Он демонстративно потянулся за солонкой и даже приподнял ее, как знак какого-то важного протеста, но на мой вопрос ответил:

— Третья книга пойдет как по маслу — по вытоптанной колее. В Испании он на пике, но за тамошний рынок они теперь сами будут беспокоиться. Запустим еще в паре стран для начала, там, где первую хорошо раскупали. В общем, теперь работа в расслабленном режиме, — он оценил мой кивок примерного понимания этой текучки и резко сменил тему: — Ты тут до скончания веков жить собралась? До сих пор надеешься влюбить в себя Руслана?