Когда зацветет сакура… - [43]
– Ты это о немцах, что ли?.. Да, было дело. Кто ж на фронте не убивал?..
– Нет, я не о них… – Жаков сделал паузу, будто бы собирался с силами, чтобы произнести следующую фразу. – Я о наших…
– О наших? – Жора машинально поставил стакан на письменный стол – аккурат рядом с настольной лампой. – Ну, я не знаю, кого ты нашими считаешь… Если ты говоришь о нормальных людях, то нет, не убивал, а вот врагов народа… Этих, да, приходилось…
У Алексея от сознания невероятности услышанного даже дернулось левое веко.
– И много таких на твоем счету? – спросил.
Жора не чувствовал подвоха в его словах, поэтому говорил прямо.
– Хватает. Время-то серьезное было…
– Значит, и у вас там стреляли? – глухо прозвучал под высокими сводами прокуренного кабинета голос Жакова.
– Стреляли – как же не стрелять?.. – усмехнулся Бортник. – А потом… – он вздохнул. – Потом вдруг все стихло… Тут уже нас начали шерстить. Что было, Леша!.. Думал, все, конец… Однако мне повезло. Когда меня допрашивали, я сказал, что с меня взятки гладки, что я человек подневольный: мол, с начальства спрашивайте… Тогда почти все наше управление разогнали. На смену старикам пришла молодежь… И стали мы жить по-новому… Смешно! – покачал он головой. – Только что размахивали карающим мечом революции, а тут вдруг о справедливости запели. Смешно! – снова повторил он. – Конечно, дел мы тогда натворили, но лично я ни о чем не жалею… – пьяно икнув, проговорил он. – Это была революционная и, если хочешь, историческая необходимость, без которой – никуда. А тебе повезло – ты чистенький. Но зато у меня опыта больше! А сейчас без опыта никуда… Вот попомни мое слово: придет время, и товарищ Сталин снова обратится к нам, чекистам, за помощью. Гляди, сколько гадов кругом развелось! Так что надо чистить эти авгиевы конюшни. Иначе потонем в дерьме…
Так откровенно Жора еще никогда не говорил с Алексеем. Вот, значит, ты какой! Нет, коньяк здесь ни при чем. Он только помог тебе раскрыться. Так всегда: голова хмельная – язык помело… Выпил лишка, тут и выскочил из тебя твой бес – вроде как покрасоваться. Потом он снова спрячется и будет по-прежнему управлять тобой изнутри, как послушной лошадью. Но мы как-нибудь без бесов обойдемся. Главное, не поддаться им…
А ведь всякое случалось… Нет, все эти чистки с арестами и расстрелами, которые позже назвали «ошибками» и «перегибами», он уже не застал, однако был уверен, что, попади он в то время в органы, то повел бы себя достойно. Это неправда, что человека формирует только внешняя среда, что от него ничто в жизни не зависит, – зависит, и еще как! Да, убить человека можно, и бедным материально его можно сделать, но его нельзя сломать, нельзя сделать негодяем, если он этого не захочет сам. Сопротивляться можно всему, даже смерти. Что такое страх? Это твоя слабость. Но у нормального человека должна быть воля, которая способна подавить эту слабость.
Как-то Жора в разговоре с Алексеем произнес интересную фразу: «Зачем ругать тех, кто совершал все эти “ошибки”, – время было такое. Дескать, тогда не было ангелов, все были одинаково жестоки». Другой бы ему поверил, но только не Жаков. Разные были люди, разные. В тех же органах. Да, кто-то одним росчерком пера мог отправить человека на плаху, но ведь были и такие, кто старался работать на совесть, кто считал великим грехом поставить невинного к стенке.
Когда Алексей работал в Куйбышевском областном управлении НКВД, ему не раз доводилось слышать о том, как вершились эти средневековые суды. Впрочем, можно ли было назвать эти пресловутые «особые совещания», которые в народе еще называли «тройками», судами? После вынесения приговора арестованных расстреливали тут же, во внутреннем дворике управления, после чего трупы их вывозили за город и закапывали в общих безымянных могилах. Не жалели и своих – в первую очередь тех, кто не хотел участвовать в пытках невинных людей и заводить на них расстрельные дела. Им также выносили смертные приговоры, причисляя к «врагам народа». А чтобы это стало примером для остальных сотрудников, их в приказном порядке заставляли наблюдать за казнью. Обычно расстрелы происходили ночью. Выведут, бывало, очередного приговоренного во двор, завяжут ему глаза – и на колени. А ты стой у окна и смотри, как убивают твоего товарища. Выстрел в затылок – и нет человека…
Но и после этого находились те, кто отказывался брать на себя грех. И этих стреляли, но им на смену приходили другие. И так раз за разом…
На фронте жесткие меры снова стали в ходу. Только Алексей понимал, что здесь все обстоит иначе. Подписавший себе смертный приговор бедный школьный учитель, которого всуе обвинили в шпионаже, и настоящий диверсант, что проник в расположение воинской части, – вещи разные. Ну а тут кроме этих диверсантов и трусы были реальные, и предатели, и вредители, и лазутчики всех мастей…
Сколько же было с ними мороки! Можно было бы, конечно, поступать, как другие опера, которые не любили долго возиться с этим народом. Струсил, смалодушничал, сбежал с поля боя – получи пулю. Однако для Алексея даже жизнь отпетого негодяя была священной. Ведь не он же ее человеку давал – почему же он должен ее отбирать? Суд постановил? Но кто такие судьи? Это тоже люди, а людям, как известно, свойственно ошибаться. Как, впрочем, и заблуждаться, и быть субъективными. Вот и приходилось ему тщательно разбираться в каждом отдельном случае. Бывало, смотрит: молодой парень – ему жить да жить еще. А у него статья расстрельная. Струсил, черт этакий, сбежал с поля боя. «Что же ты наделал! – выговаривал ему Жаков. – Ты же смертный приговор себе подписал. А заодно и своим родителям: разве выдержит их сердце, когда они узнают, что их сын – трус? Что он пал не в бою, а был расстрелян…» Тот в слезы: «Простите меня! Я никогда больше, ни при каких условиях…» Что с ним делать? Другой бы опер отдал его под трибунал, а этот нет. «Ну ладно, – говорит, – поверю тебе, но гляди…» И ведь, что самое интересное, никто из этих людей его не подводил. Сражались так, будто бы пилюлю какую от страха выпили. А если бы их расстреляли?..
Сибирь издавна манила русских людей не только зверем, рыбой и золотыми россыпями. Тысячи обездоленных людей бежали за Уральский Камень, спасаясь от непосильной боярской кабалы. В 1619 году возник первый русский острог на Енисее, а уже в середине XVII века утлые кочи отважных русских мореходов бороздили просторы Тихого океана. В течение нескольких десятков лет спокойствию русского Приамурья никто не угрожал. Но затем с юга появился опасный враг — маньчжуры. Они завоевали большую часть Китая и Монголию, а затем устремили свой взор на север, туда, где на берегах Амура находились первые русские дальневосточные остроги.
Веками жил народ орочонов в енисейской тайге. Били зверя и птицу, рыбу ловили, оленей пасли. Изредка «спорили» с соседями – якутами, да и то не до смерти. Чаще роднились. А потом пришли высокие «светлые люди», называвшие себя русскими, и тихая таежная жизнь понемногу начала меняться. Тесные чумы сменили крепкие, просторные избы, вместо луков у орочонов теперь были меткие ружья, но главное, тайга оставалась все той же: могучей, щедрой, родной. Но вдруг в одночасье все поменялось. С неба спустились «железные птицы» – вертолеты – и высадили в тайге суровых, решительных людей, которые принялись крушить вековой дом орочонов, пробивая широкую просеку и оставляя по краям мертвые останки деревьев.
Будущее майора медслужбы Жигарева туманно, прошлое малозначимо. А в настоящем — только чеченская война. Не ведая усталости, майор просто выполняет свой долг — вытаскивает с того света раненых, порой не разбирая, кто свой, а кто чужой. Отчаянные рейды в горы, ночные атаки боевиков, рукопашные схватки очерствят любого. Но даже в этом аду зарождается любовь, которая неожиданно наполняет смыслом жизнь майора, уже забывшего о существовании человеческого счастья. Этот роман о сильных, непреходящих чувствах, положить конец которым может только смерть.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Весь мир потрясен решением боннского правительства прекратить за давностью лет преследование фашистских головорезов.Но пролитая кровь требует отмщения, ее не смоют никакие законы, «Зверства не забываются — палачей к ответу!»Суровый рассказ о войне вы услышите из уст паренька-солдата. И пусть порой наивным покажется повествование, помните одно — таким видел звериный оскал фашизма русский парень, прошедший через голод и мучения пяти немецких концлагерей и нашедший свое место и свое оружие в подпольном бою — разящее слово поэта.
Книга рассказывает о судьбах кораблей и моряков германского флота в период Второй Мировой войны. Каждая глава посвящена известному эпизоду морской войны — атака Гюнтера Прина, рейд «Адмирала Шпее», недолгая боевая карьера «Бисмарка», действия вспомогательных крейсеров и т. д. Стиль изложения — документально-художественный. Автор явно симпатизирует немецкому флоту.
Аннотация издательства: Предыдущие книги Д. Ортенберга "Время не властно" и "Это останется навсегда" были с интересом встречены читателем. На сей раз это не портреты писателей, а целостный рассказ о сорок первом годе, ведущийся как бы сквозь призму центральной военной газеты "Красная звезда", главным редактором которой Д. Ортенберг был во время войны. Перечитывая подшивки "Красной звезды", автор вспоминает, как создавался тот или иной материал, как формировался редакционный коллектив, показывает напряженный драматизм событий и нарастающую мощь народа и армии.
Аннотация издательства: Эта книга, выходящая в год 40-летия Победы над фашизмом, посвящена героическим страницам истории Болгарии… Костадин Кюлюмов, ветеран антифашистской борьбы, автор многочисленных произведений о второй мировой войне, лауреат Димитровской премии, в одном из наиболее популярных своих произведений создает героический образ молодого болгарского партизана.
Он вступил в войска СС в 15 лет, став самым молодым солдатом нового Рейха. Он охранял концлагеря и участвовал в оккупации Чехословакии, в Польском и Французском походах. Но что такое настоящая война, понял только в России, где сражался в составе танковой дивизии СС «Мертвая голова». Битва за Ленинград и Демянский «котел», контрудар под Харьковом и Курская дуга — Герберт Крафт прошел через самые кровавые побоища Восточного фронта, был стрелком, пулеметчиком, водителем, выполняя смертельно опасные задания, доставляя боеприпасы на передовую и вывозя из-под огня раненых, затем снова пулеметчиком, командиром пехотного отделения, разведчиком.
Ричмонд Чэпмен — обычный солдат Второй мировой, и в то же время судьба его уникальна. Литератор и романтик, он добровольцем идет в армию и оказывается в Северной Африке в числе английских коммандос, задачей которых являются тайные операции в тылу врага. Рейды через пески и выжженные зноем горы без связи, иногда без воды, почти без боеприпасов и продовольствия… там выжить — уже подвиг. Однако Чэп и его боевые товарищи не только выживают, но и уничтожают склады и аэродромы немцев, нанося им ощутимые потери.