Когда зацветет папоротник - [29]
Минут пять мы сидели не шелохнувшись. Ни единого звука не достигло наших ушей. Если кто-то стрелял несколько часов назад в Ромку, то сейчас его рядом с нами не было. Или он затаился поблизости так, что ничем не выдавал своего присутствия.
— Оля, — зашептал Сергей Иванович, — я вот что подумал… Ведь Роман сказал, что он рассматривал план на картине, когда в него выстрелили… Но где же, в таком случае, картина?
— Там и осталась, наверное, — сказала я, пожав плечами. — У озера.
— Я схожу посмотрю, — заявил Кряжимский, и я не стала его отговаривать.
Он включил фонарь, подошел к озеру и долго всматривался в камни под ногами. Затем, обойдя озеро кругом, вернулся к нам.
— Картины там нет, — сообщил он. — Ее забрал тот, кто стрелял в Ромку. Теперь у него есть план пещеры, а у нас нет.
— Он нам больше и не нужен, — сказала я. — Обратную дорогу мы найдем по своим отметинам. Об этом можно не беспокоиться. А клад должен быть где-то рядом. Не зря тут был еще один указатель в виде этого безголового скелета. Кстати, почему он лежал без черепа?
— Кто ж его знает? — сказал Кряжимский. — Может быть, ему отсекли голову, когда убивали? Обычное дело в те времена. А потом она скатилась в озеро…
— У нас есть еще и текст, который был написан на картине, — добавила я.
— У того, кто за нами следит, он тоже есть, — возразил Кряжимский.
— Но он об этом пока не знает, — сказала я. — А мы уже знаем, что этот текст имеет отношение к кладу. Нужно только его расшифровать. У вас нет никаких идей, как это сделать?
— Кое-какие соображения у меня появились, — сказал Кряжимский. — Я же всю дорогу только об этом и думал, пока мы искали Романа. Но нужно подумать еще. Разгадка где-то рядом, но ухватить ее я пока не могу. Я же люблю, надо тебе признаться, всякие головоломки. Это часто помогает скрасить холостяцкое одиночество. Разгадаешь какую-нибудь особо заумную штучку, и становится теплее на душе, гордишься собой и забываешь, что ты один… Да-а-а… Скажу я тебе, Оля, одну вещь, которую понял, но поздно. Люди должны жить вместе. Хотя иной раз кажется, что одному спокойнее и надежнее — никто не предаст, не обидит… А только сам себя предаешь часто, сам себя обижаешь. В одиночестве нет спокойствия, к которому я всю жизнь стремился. Спрятаться хотел в своем одиночестве, от самого себя спрятаться. Не удалось…
— Ладно вам, Сергей Иванович, — сказала я, искренне жалея старика. — У вас же друзья есть. Когда совсем уж плохо — приходите к нам — даже среди ночи, мы вам живо настроение поднимем.
Но я чувствовала, что говорю не то. А что я еще могла сказать в такой ситуации?
— Друзья? — переспросил Кряжимский. — Друзья — это да… Это конечно. Но я, Оля, говорю о другом. Совсем о другом. Впрочем, не стоит ковыряться во всем этом. От этого попахивает мазохизмом. Нужно жить и дело делать! Верно, а, Оля?
Я почувствовала некоторую иронию в его словах, но не стала заводиться.
Слишком неподходящая была ситуация для того, чтобы выяснять, у кого жизненная позиция правильнее. Да это и вообще — бесперспективное занятие. Если я, например, считаю, что прежде всего нужно именно дело делать и не раскисать, значит, это правильно для меня. А если он думает по-другому, значит, это более подходит его натуре. О чем же здесь тогда спорить?..
Как мне ни неприятно это признавать, но я тогда растерялась. Что нам делать? Возвращаться? Так и не найдя клада? Это было бы слишком похоже на бегство от опасности. А я не привыкла от нее бегать.
И потом, я была уверена, что человек, который стрелял в Ромку, и есть тот самый мнимый краевед, убивший художника Фомина. Он же хотел убить и Ромку. И я должна оставить его безнаказанным? Ну нет!
Это не в моих правилах. Если с кем-то из моих друзей случается беда, я никогда не отступаюсь. Я разбираюсь до конца, до тех пор, пока виновный не будет наказан.
Поэтому я понимала, что просто уйти из этой чертовой пещеры и забыть про этот злосчастный клад и разыскивающего его убийцу я не смогу. Я себе потом этого никогда не прощу. А я хочу жить и работать со спокойной совестью.
Но, с другой стороны, что нам теперь делать, я не знала.
Я почувствовала вдруг апатию. Идти никуда не хотелось. Я сидела, прислонившись спиной к стене пещеры, сидела и ни о чем не думала.
Просто ждала, когда решение само возникнет в моей голове. Так часто случалось, и я относила это на счет своей интуиции, о которой Кряжимский говорил, что она вполне эквивалентна его способности мыслить логически. А это был в его устах комплимент.
Ромка сначала тихо жаловался, что у него болит голова, а потом затих, заснул. У моего бездействия появилось первое оправдание: надо же дать отдохнуть Ромке. Он ночью не спал, а потом вообще был ранен. Ему нужно собраться с силами.
А мы пока посидим и помолчим. Все равно неизвестно, что делать, куда идти… Будем сидеть и ждать озарения. Если, конечно, дождемся.
Сергей Иванович тоже притих, хотя и не спал. Он то сидел неподвижно, то включал свой фонарь и вглядывался в листок из блокнота, на который перенес надпись с картины. И так несколько раз. Я поняла, что он пытается найти шифр к надписи, и у меня появилось еще одно оправдание для моей апатии.
Что могло послужить причиной внезапной смерти молодого, полного сил депутата областной думы Геннадия Владимирцева? Конечно, должность, которую он занимал… Геннадий распределял финансовые средства между регионами и слыл человеком порядочным и честным. Именно у такого мужчины хотела взять интервью журналистка Ольга Бойкова И теперь, вместо подготовки интервью, она со всей своей страстью к криминальным расследованиям докапывается до истинной причины гибели красавца-депутата…
С того дня, когда была жестоко избита и изнасилована семнадцатилетняя Леля Величкина, прошло немало времени. Поэтому поиск преступника милицией ничего не дал: девушку парализовало, она долго была без сознания и не могла дать никаких показаний. Сострадание заставило частного детектива-любителя Ларису Котову, жену «нового русского», взяться за это дело. И одной из первых зацепок в расследовании стал рассказ матери Лели — накануне визита Кетовой она перевозила дочь через дорогу в инвалидной коляске и увидела, как изменилось лицо девушки, когда мимо промчалась ярко-красная машина с тонированными стеклами и помятым крылом.
Ну не может тележурналистка Ирина Лебедева жить спокойно! Обязательно найдет на свою голову криминальное приключение. Хотя в деревенской глуши, куда она попала на сей раз, нет ни бандитских группировок, ни мафиозных кланов. Однако и тут происходит нечто странное… У очередной героини передачи Лебедевой «Женское счастье» погиб на охоте муж. Его разорвал какой-то неведомый зверь – не то волк-одиночка, не то дикая собака… А если это кто-то из недругов спланировал смерть успешного директора лесхоза? Врагов у него было много.
Рано утром владелице ресторана «Чайка», по совместительству частному детективу Ларисе Котовой, позвонила жена администратора Городова и сообщила: ее муж только что доставлен в милицию по подозрению в убийстве соседки. Молодая женщина найдена зарезанной на лестничной площадке, на ноже отпечатки пальцев только Городова. Единственный свидетель, еще одна соседка, показала на допросе в милиции, что у подозреваемого с убитой были плохие отношения… По дороге домой Лариса размышляет: на все способен ее подчиненный, он вздорен, конфликтен, порой бывает злобным и недоброжелательным.
От своего принципа – идти навстречу опасности – Ольга Бойкова, главный редактор газеты «Свидетель», не отступала никогда. Согласившись выполнить просьбу вдовы кладоискателя найти убийц ее мужа, Ольга делает безрассудный шаг. Несчастный заплатил жизнью за свою тайну – карту городка и план места в его окрестностях, где спрятан клад. Получив ценнейшие бумаги от вдовы, Бойкова принимает рискованное решение – спровоцировать их кражу с расчетом на то, что убийцы кладоискателя, получив ориентиры, отправятся за сокровищем.
К частному детективу Александре Данич обращается глава рекламной фирмы Вадим Шульгин: утром по дороге на работу его ограбили в темной безлюдной арке. Украден не только бумажник с большой суммой долларов, но и портфель с важными документами, среди которых план деятельности фирмы, представляющий коммерческую тайну. На вопрос Саши, кого подозревает Шульгин, тот ответил, что уже несколько дней у ночного магазина рядом с фирмой видит одну и ту же компанию. Особенно запомнился ему светленький молодой человек со шрамом на лице.
Будущее Джимми Кьюсака, талантливого молодого финансиста и основателя преуспевающего хедж-фонда «Кьюсак Кэпитал», рисовалось безоблачным. Однако грянул финансовый кризис 2008 года, и его дело потерпело крах. Дошло до того, что Джимми нечем стало выплачивать ипотеку за свою нью-йоркскую квартиру. Чтобы вылезти из долговой ямы и обеспечить более-менее приличную жизнь своей семье, Кьюсак пошел на работу в хедж-фонд «ЛиУэлл Кэпитал». Поговаривали, что благодаря финансовому гению его управляющего клиенты фонда «никогда не теряют свои деньги».
Очнувшись на полу в луже крови, Роузи Руссо из Бронкса никак не могла вспомнить — как она оказалась на полу номера мотеля в Нью-Джерси в обнимку с мертвецом?
Действие романа происходит в нулевых или конце девяностых годов. В книге рассказывается о расследовании убийства известного московского ювелира и его жены. В связи с вступлением наследника в права наследства активизируются люди, считающие себя обделенными. Совершено еще два убийства. В центре всех событий каким-то образом оказывается соседка покойных – молодой врач Наталья Голицына. Расследование всех убийств – дело чести майора Пронина, который считает Наталью не причастной к преступлению. Параллельно в романе прослеживается несколько линий – быт отделения реанимации, ювелирное дело, воспоминания о прошедших годах и, конечно, любовь.
Егор Кремнев — специальный агент российской разведки. Во время секретного боевого задания в Аргентине, которое обещало быть простым и безопасным, он потерял всех своих товарищей.Но в его руках оказался секретарь беглого олигарха Соркина — Михаил Шеринг. У Шеринга есть секретные бумаги, за которыми охотится не только российская разведка, но и могущественный преступный синдикат Запада. Теперь Кремневу предстоит сложная задача — доставить Шеринга в Россию. Он намерен сделать это в одиночку, не прибегая к помощи коллег.
Опорск вырос на берегу полноводной реки, по синему руслу которой во время оно ходили купеческие ладьи с восточным товаром к западным и северным торжищам и возвращались опять на Восток. Историки утверждали, что название городу дала древняя порубежная застава, небольшая крепость, именованная Опорой. В злую годину она первой встречала вражьи рати со стороны степи. Во дни же затишья принимала застава за дубовые стены торговых гостей с их товарами, дабы могли спокойно передохнуть они на своих долгих и опасных путях.
Из экспозиции крымского художественного музея выкрадены шесть полотен немецкого художника Кингсховера-Гютлайна. Но самый продвинутый сыщик не догадается, кто заказчик и с какой целью совершено похищение. Грабители прошли мимо золотого фонда музея — бесценной иконы «Рождество Христово» работы учеников Рублёва и других, не менее ценных картин и взяли полотна малоизвестного автора, попавшие в музей после войны. Читателя ждёт захватывающий сюжет с тщательно выписанными нюансами людских отношений и судеб героев трёх поколений.
«…Я уже пришла в себя, но в ситуации так и не разобралась пока.— Так это было не самоубийство? — спросила я. — Тогда что же, несчастный случай?— Я не знаю, как это случилось! — воскликнула женщина. — Но это не самоубийство и не несчастный случай!— Вы хотите сказать, что вашу дочь убили? — спросила я. — Я правильно вас поняла?— Правильно, — прошептала она в трубку. — Убили моего тихого ангелочка…».