— Точно уверена? — слабым голосом спросил я.
Она кивнула.
— Ты что, и этого не помнишь? Я принесла его сюда. И стала загадывать желание перед обувным магазином. Но нечаянно уронила зуб. Ты нагнулся поднять его для меня, помнишь? Тут-то тебя и шандарахнуло!
Я привалился к стене. Мысли путались.
Меня мутило. Желудок сжимался.
Я задержал дыхание и зажал рот рукой, чтобы меня не стошнило.
Марни еще сильнее побледнела.
— Ты в порядке? Тебе нехорошо?
— Э-э-э… не очень, — выдавил я.
Я ничего не мог поделать, мысли путались.
Как собственная память могла сыграть со мной такую странную и злую шутку?
Разве зуб принадлежит Марни?
Разве это Марни купила его у Джонатана Озноба?
На мгновение у меня возникло престранное чувство.
«Я до сих пор брежу!» — подумал я.
Я так растерян потому, что все еще сплю.
Я проснусь и вспомню, как все было на самом деле.
Но я знал, что это не так. Я знал, что не сплю. Не было космической капсулы. Не было гигантской обезьяны в зоопарке.
Я не грезил. Я находился в реальном мире.
Одна беда: мозги у меня вконец спеклись.
20
— Ну как сходил? — поинтересовалась мама.
— Э-э-э… неплохо, — ответил я.
Наверное, надо было сказать правду. Но я хотел подняться к себе в комнату, посидеть в одиночестве и все хорошенько обмозговать. Собраться с мыслями, понимаете.
Мама с папой уже сидели на полу гостиной, разложив на кофейном столике доску для игры в «Эрудит». Никто не играет в «Эрудит» так медленно и печально, как мои родаки. С ними играть — сущее наказание. Они часами роются в карманном словарике в поисках словечек позаковыристее, а потом еще долго спорят о том, как те пишутся.
Причем выигрывает всегда мама. Так что мне от этих игр никакой радости. Зато им нравится.
Я пожелал им спокойной ночи и поспешил к себе. И был уже на середине лестницы, когда мама окликнула:
— Энди, покажи хоть, что ты за кроссовки купил.
Кроссовки?
Ой-ей-ей.
— Э-э-э… я никаких не купил, — признался я.
— Да ты шутишь, — удивилась мама. — Как же так?
— Не нашел подходящих, — сказал я. — Придется, наверное, еще разок съездить.
— Что же ты тогда купил? — спросил папа.
— Э-э-э… да в общем-то… ничего, — протянул я. — Понимаете, меня там так шарахнуло током, что я потерял сознание и видел всякие бредовые сны. А теперь у меня отшибло память. И я переживаю, что у меня мозги спеклись.
— Очень изящно, — сказал папа. — Увидимся утром.
— Спокойной ночи, дорогой, — добавила мама.
Так и знал, что они и слушать не станут!
Я преодолел остаток пути наверх. Родичи продолжали спорить внизу.
— Нет такого слова, «фляг», — заявила мама.
— Конечно есть, — возразил папа. — Сама взгляни.
— А смысл? Такого слова нет. Что вообще за «фляг»? Покажи мне хоть одно предложение с ним.
— Изволь. В походе мы выхлестали десять фляг!
Они дружно расхохотались. Я вошел в комнату и захлопнул дверь. У меня не было настроения слушать плоские папины шуточки.
Ощущение было такое, словно кто-то долго и от души дубасил меня по башке увесистой деревянной колотушкой.
Я решил пораньше завалиться на боковую.
Когда я проснусь утром, головная боль уйдет. А память вернется.
Так я себе сказал.
Я переоделся в пижаму и забрался в постель. Потом натянул одеяло до подбородка и закрыл глаза.
Было очень приятно лежать в своей собственной постели в своей собственной комнате.
Я зарылся головой в подушку. Тяжело вздохнул и постарался расслабиться.
Но звук, донесшийся из открытого окна, заставил меня резко сесть в кровати.
Глухой протяжный вой. Этот звук издавал не человек.
А потом — снова. Громче. Ближе.
Звериный вой. Он то становился тише, то вновь нарастал, словно сирена «скорой помощи».
Вот он умолк, а потом послышался снова. Собачий вой. Злобный вой.
Синяя Гончая.
Я знал, что существо, которое его издает, давным-давно мертво. Вокруг моего дома рыщет собака-призрак.
И воет… воет под моим окном.
Но… почему?
У меня нет ее зуба.
Зачем она пришла ко мне?
21
От очередного ужасающего воя меня мороз продрал по спине.
Я выскочил из постели. Понимая, что все равно не смогу уснуть, я поспешил к окну и выглянул на передний двор.
Собаки не было.
В бледном свете луны трава во дворе таинственно серебрилась. Цветы на маминой клумбе покачивались на ветру. За раскидистым кленом, что рос у самого тротуара, прошмыгнул бурундучок.
Неужели собака-призрак еще и невидима?
Я крепко обхватил себя руками, пытаясь унять озноб.
Очередной протяжный вой заставил меня подскочить. Казалось, он звучит прямо у меня в комнате.
Охнув, я обернулся.
Нет. Успокойся, Энди. Вдохни поглубже, приятель.
Черта с два теперь засну. Включив настольную лампу, я уселся за компьютер. Зашел в Google и набрал: «Синяя Гончая».
Через несколько секунд компьютер вывел на экран результаты поиска. Я заморгал. Из всех них подходил только один. Заголовок гласил: «Существо из мифов и легенд».
Я щелкнул по нему и оказался на странном веб-сайте, посвященном Шотландии. Экран заполнила длиннющая статья.
Я прокрутил ее вниз в поисках картинок. Чтобы знать, как хоть эта зловещая псина выглядит. Но нет. Ни фотографий, ни рисунков.
Я прокрутил текст обратно и приступил к чтению.
Там рассказывалась история о Синей Гончей — точно та же история, что поведал нам Джонатан Озноб.
