Когда в пути не один - [140]
Вскоре письма были оформлены, как положено. Передав их Чагину, Владимир сказал, чтобы тот дожидался его возвращения, и, взяв папку с выступлением председателя, спешно отправился к нему в кабинет.
— Сколько получилось после сокращения? — традиционно спросил Славянов подошедшего к его столу помощника.
— Восемнадцать.
— Нормально. Тогда я могу немного отойти от текста и побольше поговорить в зависимости от обстановки на месте. Все, действуй, Владимир! — сказал председатель, беря фломастеры всех цветов радуги, чтобы разметить текст по абзацам.
Однако Филиппов не уходил.
— Иван Васильевич, в папке мое заявление на отпуск.
— Опять желудок и опять в Лисентуки?
— Все именно так. Хронический гастрит. После санатория желудок работает нормально чуть меньше года, а потом начинает напоминать о себе.
— Давай подпишу. Сейчас самое время для отпуска. Уборка почти закончилась. Пока ничего аварийного нет. Николай Юрьевич из отпуска вернулся. Теперь моя очередь. Когда я буду возвращаться, ты вылетаешь. Так и договоримся.
— Да, так и по путевке получается.
— Я знаю, Леснов говорил, — подписав заявление, Славянов, видя, что Филиппов все еще не торопится уходить, спросил: — У тебя что-то еще?
— Можно мне съездить по традиции в хозяйства?
— Конечно. Сделай так: в два из северной зоны и в два из южной.
— Понял, Иван Васильевич, будет сделано. И еще один вопрос: к вам просится Чагин.
— Он где? У себя в хозяйстве или здесь?
— У меня в кабинете.
— Пусть заходит. И скажи секретарше, чтобы приготовила два стакана чая.
…Прошло немало времени, пока довольный Чагин вернулся в кабинет к Филиппову.
— Иван Васильевич просил передать тебе письма для быстрейшей отправки адресату. — Председатель протянул их Владимиру и тут же попросил: — Теперь давай по правительственной соединяй меня с Москвой. Вот номера генеральских телефонов…
Поздоровавшись со своим столичным другом, Чагин рассказал ему сначала о письмах, которые завтра будут у того на столе, а затем сообщил, что овсы поспели и наступило время, когда можно поохотиться на медведя. Узнав предварительную дату прилета генерала, радостно распрощался с ним и положил трубку.
— Значит, не подведешь меня перед генералом и отправишь мои письма, как ты говорил, фельдсвязью?
— Именно так. И можешь не волноваться: завтра же они будут в почте твоего большого друга.
— Добре, мил человек. С тобой можно иметь дело. Я отправляюсь к Буравкову. Анкету на Рыжухина у него забрать?
— У него. Я уже звонил ему. Все в порядке. Заодно познакомишься с самим Рыжухиным. А вообще, — добавил Филиппов, — если меня не будет, держи связь с Буравковым: он всегда на месте. А для полного порядка вот тебе телефоны обоих.
По-мужски обменявшись крепким рукопожатием, они расстались довольные друг другом и удачным стечением обстоятельств. Козьма Прутков на этот счет верно говорил: «Случай идет навстречу тому, кто его ищет».
После проводов председателя облисполкома в отпуск, организованных Славяновым для своих близких единомышленников в малом зале столовой, как всегда, на высоком уровне, Филиппов, имея разрешение шефа побывать в четырех хозяйствах двух районов, в командировку, однако, не торопился. Хотя желание отправиться в область было немалое: он еще не простил Катерине ее вероломства и видеть жену и показывать своим отношением к ней, что ничего особенного не произошло, не мог. Он не ехал в командировку потому, что решил дождаться результатов встречи Чагина с начальником тыла Московского военного округа.
«Странно, — размышлял Владимир, — встреча уже состоялась, а Чагин почему-то не звонит. Можно, конечно, и самому позвонить Григорию Михайловичу. Вдруг встреча произошла, а разговора о Рыжухине не получилось?»
Позвонил — сказали, что в правлении председателя нет, а где он — никто не знает. И тут неожиданно вместо звонка из родного хозяйства в кабинет Филиппова обычным манером вкатился собственной персоной улыбающийся Чагин.
— Я твоего звонка дожидаюсь, даже в командировку не еду, — признался Филиппов и по тому, как председатель улыбался, понял: дело сдвинулось в нужном направлении.
— Ну что ж, мил человек, правильно делаешь. Довожу до вашего сведения: встреча и разговор состоялись. Позавчера генерал вертолетом вернулся в столицу. Он выслушал меня и твердо заверил, что вопрос будет решен. Рыжухин должен прибыть в отдел кадров, и чем скорее — тем лучше. Вот фамилия, имя, отчество и телефоны человека, к которому ему надо обратиться. Я не стал говорить об этом ни Буравкову, ни Рыжухину. И вот почему: идея твоя, ты и веди дело сам, — подытожил свое сообщение Чагин.
Филиппов согласился с его доводом и, выслушав в деталях, как прошла встреча, остался доволен. Хватка у Чагина еще та, железная!
Председатель известнейшего колхоза посидел у него совсем немного, посмотрев на часы, скоро поднялся и отправился по своим делам к начальнику управления сельского хозяйства Гунину, назначившему ему встречу.
После ухода Чагина Филиппов сразу пригласил к себе Рыжухина. А переговорив с ним, занялся организацией дня рождения Алены.
День рождения провели с субботы на воскресенье на турбазе, директором которой был Александр Чижов, старинный друг Владимира еще со времен его работы на «Красном вулкане». В список приглашенных включили лишь узкий круг самых близких и проверенных: Соколовского, Буравкова и будущего нового начальника военторга Рыжухина. Четверть века Алены отметили прекрасно.
Автор книги В. А. Крючков имеет богатый жизненный опыт, что позволило ему правдиво отобразить действительность. В романе по нарастающей даны переломы в трудовом коллективе завода, в жизни нашего общества, убедительно показаны трагедия семьи главного героя, первая любовь его сына Бориса к Любе Кудриной, дочери человека, с которым директор завода Никаноров в конфронтации, по-настоящему жесткая борьба конкурентов на выборах в высший орган страны, сложные отношения первого секретаря обкома партии и председателя облисполкома, перекосы и перегибы, ломающие судьбы людей, как до перестройки, так и в ходе ее. Первая повесть Валентина Крючкова «Когда в пути не один» была опубликована в 1981 году.
Сюрреализм ранних юмористичных рассказов Стаса Колокольникова убедителен и непредсказуем. Насколько реален окружающий нас мир? Каждый рассказ – вопрос и ответ.
Что делать, если Лассо и ангел-хиппи по имени Мо зовут тебя с собой, чтобы переплыть через Пролив Китов и отправиться на Остров Поющих Кошек? Конечно, соглашаться! Так и поступила Сора, пустившись с двумя незнакомцами и своим мопсом Чак-Чаком в безумное приключение. Отправившись туда, где "розовый цвет не в почете", Сора начинает понимать, что мир вокруг нее – не то, чем кажется на первый взгляд. И она сама вовсе не та, за кого себя выдает… Все меняется, когда розовый единорог встает на дыбы, и бежать от правды уже некуда…
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
Книга – крик. Книга – пощёчина. Книга – камень, разбивающий розовые очки, ударяющий по больному месту: «Открой глаза и признай себя маленькой деталью механического города. Взгляни на тех, кто проживает во дне офисного сурка. Прочувствуй страх и сомнения, сковывающие крепкими цепями. Попробуй дать честный ответ самому себе: какую роль ты играешь в этом непробиваемом мире?» Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).