Когда улыбнется Ганеш - [24]

Нам веды нужны лишь, как воды колодца,

Чрез их глубину вечный дух познается!

Не чересчур ли рискованно для бога? Это не то что играть на дудке и смущать бедных пастушек. Впрочем, и здесь, как и с пастушками, Кришна верен себе: ему претит и ортодоксальная святость, и талмудистская приверженность цитатам.

Мы с гидом медленно вернулись из Бриндавана в Матхуру. Круг замкнулся. Утром я не обратил внимания на то, что рядом с обнявшимися мечетью и храмом вырос новый огромный храм Кришны. Года два назад, когда я был здесь впервые, его только начинали строить. Он показался мне каким-то лишним, посторонним в Матхуре.

Я так и не понял, когда великий бог Вишну успел поселиться в умном, добром и смелом человеке Кришне. То же самое Вишну проделал и с героем «Рамаяны» Рамой. И стали Кришна с Рамой его воплощениями, сохранив при этом и удаль и остроту восприятия жизни, и трезвый ум, и маленькие слабости.

Простившись с гидом, я выехал на шоссе. Вдали на фоне синей эмали неба громоздились трубы, трубки, трубопроводы нового нефтеперерабатывающего завода, о котором я скажу еще несколько слов в этой книге. Придет время, и придет очень скоро, когда имя «Матхура» будет ассоциироваться у людей не только с Кришной, но и с этим заводом, который, кстати, изменит облик здешних мест. И если Кришна, как считают индусы, и в самом деле бог и видит это, он должен быть доволен: завод принесет большую пользу людям, которые ему так дороги.

* * *

Император Акбар был маленьким толстяком. Но имя свое, означающее в переводе с арабского «великий», стремился оправдать каждым поступком. Одно лишь печалило Великого Могола — не было у него сыновей. Многочисленные жены рожали лишь девочек. И вот однажды, у двух сросшихся деревень, Фатехпур и Сикри, к которым я подъехал из Матхуры, поведал он об этой печали молле Салиму. И шейх Салим сотворил великую, многочасовую молитву, и Аллах услышал его, и красавица Джодх Баи, индусская жена Акбара, понесла, и родился у императора сын. И дал он ему имя Салим в честь шейха-провидца, и согнал тысячи рабов, дабы построили они ему новую столицу в том месте, откуда дошла до господа страстная мольба. И в считанное годы возникло это чудо архитектуры: дворцы из розово-красного песчаника, кружевная резьба, стройные колонны, арки, купола. В 1569 году новая столица была основана, к 1574 году была выстроена и оставалась местом пребывания императора до 1584 года.

— А потом император бросил столицу из-за того, что вода здесь солоноватая и шить ее неприятно, и вернулся в Агру, — сказал гид по имени Ахмед, голову которого, несмотря на его молодость, украшала шапочка хаджи. Шедший впереди старик в белоснежном шервани вдруг резко обернулся.

— Вы вводите в заблуждение нашего иностранного гостя, молодой человек, — сказал он строго Ахмеду. — Причем здесь вода? Я, как и тысячи людей, живу здесь и пью эту воду. А в то время в Фатехпуре жило четверть миллиона человек. «Мертвым городом» он стал лишь политически. После того как Акбар его покинул, здесь, во дворцовом комплексе, оставалось множество родственников императора. Да и вообще «мертвым» Фатехпур-Сикри никогда не был. И ушел отсюда Акбар не в Агру, а в Лахор, а уж из Лахора через 17 лет вернулся не сюда, а в Агру, ибо в результате наступления раджпутов Фатехпур-Сикри оказался на самой границе с Раджастханом и находиться в нем постоянно было небезопасно… А в Лахор он переместился потому, что в сражении с афганцами погиб его любимый министр Махеш Дас, именовавшийся также Бирбалом. Император перенес столицу поближе к действующей армии, дабы лично руководить боевыми операциями против афганцев…

Эта короткая и гневная лекция заставила моего Ахмеда потупиться и пробормотать что-то вроде извинений, хотя юный хаджи не был виноват: версию с солоноватой водой он вычитал в одном из путеводителей.

Мы стояли у беломраморной усыпальницы шейха Салима, окруженной могилами его многочисленных потомков. Солнце просачивалось сквозь ажурное мраморное решето и мелким сверкающим бисером лежало на каменной плите у наших ног. Мы слушали Время.

С трех сторон Фатехпур-Сикри окружают зубчатые стены. С четвертой к нему примыкало раньше искусственное озеро. Вот площадка, на которой услаждал слух мужчин и женщин утонченной игрой великий музыкант Тан Сен, друг Акбара.

Музыка этого композитора и сегодня жива в Индии. А на этих огромных клетках из черного и белого камня, составляющих «доску» одного из вариантов древних шахмат, Акбар играл со своими приближенными. Вместо фигур с поля на поле переходили прекрасные девушки.

А здесь — Пандж-Махал, пятиэтажный дворец для жен Акбара, каждая из которых имела и свои, отдельные апартаменты. В тереме Джодх Баи еще сохранились на стенах изображения индусских богов: император уважал религию любимой жены. И дело тут было не в одной лишь любви. В каждом архитектурном ансамбле Фатехпур-Сикри, в каждом орнаменте, в каждой арке и каждой колонне явственно прослеживается соединение индусских, мусульманских, а иногда и христианских мотивов. Соединение намеренное, тщательно продуманное. Акбар мечтал разрушить кастовые и религиозные барьеры, разделявшие его подданных. Он провозгласил новую «божественную веру», которая объединяла все религии в одну. Увы, «божественная вера» умерла вместе с ее создателем. Конечно же, соединение нескольких религий в одну было утопией. Но сама мысль об этом, возникшая в голове мусульманского правителя, и последовательность, с которой он претворял ее в жизнь, поразительны. Могучий карлик видел далеко вперед сквозь века, понимал, что будущее Индии — в ее единстве. И сегодня еще ее ослабляют коммуналистские распри, о которых будет рассказано в дальнейшем. Разглядывая эклектический орнамент, вырезанный на розово-красном камне, я вспоминал чуть ли не ежедневные сообщения об индо-мусульманских столкновениях здесь, в Уттар-Прадеше, о провокациях ассамских шовинистов, о выходках сикхских экстремистов в Амритсаре. Новая Индия постепенно преодолевает кастово-религиозные противоречия, все еще терзающие и изматывающие индийское общество. Однако процесс этот далек от завершения. Так называемый «мертвый город» является живым напоминанием об извечной мечте индийцев покончить с рознью, о наивной попытке победить ее одним ударом — с помощью объединения религий. Не случайно власти придают этому памятнику большое значение и намерены превратить его в один из крупнейших центров туристского паломничества. Значение Фатехпур-Сикри будет возрастать.