Когда ты был старше - [61]
Потом я одумался, да еще и укорил себя за то, что так высоко вознес свои ожидания в отношении Бена.
Я был уверен, что внешне это никак не проявилось.
— Я надеялся, что они расскажут нам, откуда они…
— Из Египта, — вставил Бен.
— Я имел в виду поконкретнее. Например, мы из Соединенных Штатов. Но мы еще и из Ниебурга, штат Канзас. И, может, долго ли они там жили. Что побудило их уехать так далеко от родины. Вот что-то такое.
Я-то уже знал. Все это. Я засыпал Анат бесконечными вопросами о ней самой. Когда мы бывали наедине по утрам. Только мне приходилось делать вид, будто ничего такого вовсе не было. Приходилось вести себя так, словно она практически незнакомка.
— Прекрасно, — сказал Бен. — Хорошо.
И мы оба посмотрели на своих гостей. Сразу же стало ясно, что Назир не намеревался говорить. Он сидел, слегка наклонив голову к тарелке, словно бы разделка жареного цыпленка была чем-то вроде хирургической операции, решающей вопрос жизни или смерти.
Судя по небольшому дрожанию его рук, я понимал, что он огорчен. Не понимал, чем конкретно. Но пара соображений имелась.
Потом настал черед Анат говорить без умолку — и нервничать при этом, как Бен. Но услышал я только, что они из Кафр-эд-Даввара и что, когда ее мать умерла, отец захотел уехать, отрешившись от всего. Кроме того, я был полностью отвлечен, гадая, что же конкретно огорчало Назира, как скоро мне предстоит узнать об этом и насколько дурным знамением окажется это для моего будущего.
— Я уберу посуду, — предложила Анат.
— Нет. Ни в коем случае. Вы наша гостья.
— Мне совсем не трудно. Бен мне поможет. Поможете, Бен?
— Ладно, — кивнул Бен.
— Нет, мы с Беном сами…
Анат повернулась и бросила на меня взгляд, как я понял, с особым значением. Вообще-то, это немного ошеломило меня. Я застыл — в ожидании дальнейших указаний.
— Моему отцу захочется выкурить сигару после ужина. Он всегда так делает. Вот я и подумала, у мужчин будет хорошая возможность получше узнать друг друга.
Я осторожно склонил голову. Сообщение получено.
Потом мне пришло в голову, не ухватится ли Бен за возможность оказаться включенным в категорию мужчин. Очевидно, нет, не ухватился.
Назир поднялся и похлопал себя по карману спортивного пиджака, словно бы уверяясь, что торчавшая из него сигара никуда не делась.
— Где у вас такое разрешается? — спросил он. — В самом доме или снаружи?
Мне предстояло выбрать. Назир явно уже обосновался на границе Страны Обиженных. Стоило ли мне просить его не курить в моем доме?
Да. Так я и решил. Я же обещал Анат говорить правду.
— На крыльце будет удобнее, — сказал я. — Пойду попробую отыскать пепельницу. Но я посижу с вами на крыльце.
Я порылся в кухонных ящиках, заранее вполне уверенный, что ничего в них не добуду.
— Бен, — обратился я к наполовину вошедшему на кухню с шатающейся стопкой тарелок в руках брату. — У мамы были пепельницы?
Он остановился, где стоял.
— Пепельницы?
— Неважно.
Я схватил какое-то блюдце.
По пути из кухни я столкнулся с Анат. Задержался, чтобы подольше рассмотреть ее лицо. В первый раз с их прибытия. От этого сердце у меня опять сомлело, но в этом не было никакого жара, ни даже тепла. Холод воспринимался по-доброму, как лед на ожоге. С ней, похоже, все нормально. По ней не скажешь, что она готова была прекратить всю эту затею.
— Мне ждать беды? — прошептал я.
— Ему трудно приспособиться. Пойди поговори с ним. Пожалуйста.
Когда я пришел, Назир сидел в одном из наших плетеных кресел. Прямо, будто аршин проглотил. У него был такой странный инструмент, какой носят курильщики сигар. Их я никогда не понимал. Кончики обрезают, дырочки буравят или еще что. То, что, по моему разумению, производители сигар, наверно, должны делать для своих клиентов. А не заставлять их покупать всякие приспособления.
Я поставил перед ним блюдечко на ограждение крыльца, внезапно устыдившись состояния покраски маминого дома. Краска облупилась. Раньше я и не замечал. Придется как-то отыскать способ обновить дом.
Краем глаза я следил, как Назир поджег кончик сигары неким подобием паяльной лампы. Пыхал и пыхал, пока сигара не взялась, затем с щелчком закрыл огонь.
Потом, когда подправлять и зажигать стало нечего, молчание сделалось еще более неуютным.
Мы сидели в сумерках, следили, как мимо проезжала какая-то машина, как соседка вывела на прогулку своего бассета. Она махнула нам рукой. Словно мы оба на пару жили здесь, и она совершенно не удивилась, увидев нас сидящими вместе на крыльце. Я махнул в ответ. Назир — нет.
Прошла минута, вторая.
После чего я заметил:
— Вы очень неразговорчивы.
Ужасные секунд тридцать или около того я полагал, что отвечать Назир не намерен.
Потом он ответил.
— У вас с моей дочерью немного не так, как я думал. Немного отличается от того, о чем вы мне рассказали.
— Что я вам рассказал? — спросил я. Глупо, в общем-то. Что я осмелился бы рассказать ему о своих чувствах к его дочери?
— Вы сказали, что не испытываете к ней чувств такого рода.
— Нет. Такого я не говорил. Я сказал, что у меня в отношении ее нет никаких бесчестных намерений. И — посмотрите на меня. Взгляните на нас. Я сближаю семьи. Чтобы лучше узнать друг друга. Я верен своему слову.
Представьте себе, что бескорыстно помогаете человеку и просите его отблагодарить вместо вас трех других людей, которые, в свою очередь, помогут еще троим. И так тепло и доброта станут распространяться по всей планете. Насколько действенной может оказаться такая простая на первый взгляд идея? Двенадцатилетний Тревор решает проверить это и начинает цепочку добрых дел, надеясь изменить мир, пусть даже ценой собственной жизни.
Вы никогда не просыпались с ощущением, что в вас живет абсолютно незнакомый вам человек?…Последняя четверть XX века. Тихий, мирный утолок в северной Калифорнии…Однако в жизни преуспевающего молодого человека Майкла Стаба вдруг начинает происходить нечто до такой степени странное, что способно поставить его на грань безумия. Почему Майкла преследуют видения некоего рядового Уолтера, погибшего в годы Второй мировой войны. Почему бывшая невеста Уолтера Мэри Энн узнает в нем своего возлюбленного? Почему Майкл так настойчиво пытается разыскать людей, некогда окружавших Уолтера? И почему, наконец, он влюбляется в Мэри Энн несмотря на почти сорокалетнюю разницу в возрасте?… Почему?«Пурпурное сердце» — это лучший роман последнего десятилетия о любви и верности, о предательстве и умении прощать, о трагедии войны и бездонных глубинах человеческой души, которая никогда не будет разгадана до конца.
Бывший танцор и актер Бродвея Билли не выходил из своей квартиры и ни с кем не общался почти десять лет. Люди пугали его, а внешний мир ужасал еще больше, поэтому день за днем он проводил в четырех стенах. И вот на ступеньках его дома появилась десятилетняя Грейс. С тех пор спокойная и тихая жизнь Билли перевернулась: отныне ему придется преодолеть собственные страхи и даже объединиться с соседями, чтобы помочь девочке, чья мать-наркоманка, похоже, совсем не заботится о судьбе дочери. Билли понял простую и очень важную истину: когда тебе плохо, найди того, кому еще хуже, и протяни руку.«Не отпускай» – это трогательная, смешная и жизнеутверждающая история о том, как доброта и смелость маленькой девочки творят чудеса со взрослыми людьми.
Себастьяну семнадцать лет, но он не похож на своих сверстников. У него нет ни друзей, ни знакомых, и он почти не выходит на улицу — все из-за отца, который ограничил его жизнь стенами их квартиры. И лишь глубокой ночью Себастьян может выскользнуть на улицу, чтобы хоть немного развлечься. Например, прокатиться в метро. Там-то он и встречает девушку…Марии двадцать три, у нее двое детей и муж, склонный к насилию. Мария до смерти боится, что муж узнает, что ее уволили, и вместо работы она катается в подземке.У этих двоих нет иного выхода, как бежать прочь от опостылевшей жизни, больше похожей на тюремное заключение.
Пять лет юная Перл скрывала страшную и печальную правду от Леонарда, своего маленького и беззащитного сына. Пять лет она пряталась и чуралась людей. Но все тщетно. Однажды Перл исчезла, и пятилетний Леонард остался один. Впрочем, не один — с Митчем. Они составляют странную и парадоксальную пару: молодой преуспевающий бизнесмен и пятилетний мальчик, голова которого полна странных мыслей. Вместе им предстоит пройти весь путь до конца, выяснить, что же сталось с Перл и что же сталось с ними самими.«Любовь в настоящем времени» — завораживающий, трогательный и жесткий роман о человеческой любви, которая безбрежна во времени и в пространстве.
Виде девятнадцать лет, и она серьезно больна. Каждый из нас, засыпая, знает, что впереди новый день. Вида всю свою недолгую жизнь никогда не была уверена, что очередной день наступит. Ее единственный шанс на спасение – не чудо-таблетка, а новое сердце. Но цена за выздоровление слишком велика: Вида будет жить, только если умрет кто-то другой. Девушка получает столь долгожданный подарок, но рада ли она ему? Вида не знает, как ей быть дальше, как использовать драгоценную возможность начать все заново. Теперь ей предстоит то, чего она не умеет и к чему никогда не готовилась, – жить.
Главы из неоконченной повести «Под созвездием Рыбы». Опубликовано в журналах «Рыбоводство и рыболовство» № 6 за 1969 г., № 1 и 2 за 1970 г.
Александр Житинский известен читателю как автор поэтического сборника «Утренний снег», прозаических книг «Голоса», «От первого лица», посвященных нравственным проблемам. Новая его повесть рассказывает о Людвике Варыньском — видном польском революционере, создателе первой в Польше партии рабочего класса «Пролетариат», действовавшей в содружестве с русской «Народной волей». Арестованный царскими жандармами, революционер был заключен в Шлиссельбургскую крепость, где умер на тридцать третьем году жизни.
Сегодня мы знакомим читателей с израильской писательницей Идой Финк, пишущей на польском языке. Рассказы — из ее книги «Обрывок времени», которая вышла в свет в 1987 году в Лондоне в издательстве «Анекс».
В книге представлены 4 главных романа: от ранних произведений «По эту сторону рая» и «Прекрасные и обреченные», своеобразных манифестов молодежи «века джаза», до поздних признанных шедевров – «Великий Гэтсби», «Ночь нежна». «По эту сторону рая». История Эмори Блейна, молодого и амбициозного американца, способного пойти на многое ради достижения своих целей, стала олицетворением «века джаза», его чаяний и разочарований. Как сказал сам Фицджеральд – «автор должен писать для молодежи своего поколения, для критиков следующего и для профессоров всех последующих». «Прекрасные и проклятые».
Литовский писатель Йонас Довидайтис — автор многочисленных сборников рассказов, нескольких повестей и романов, опубликованных на литовском языке. В переводе на русский язык вышли сборник рассказов «Любовь и ненависть» и роман «Большие события в Науйяместисе». Рассказы, вошедшие в этот сборник, различны и по своей тематике, и по поставленным в них проблемам, но их объединяет присущий писателю пристальный интерес к современности, желание показать простого человека в его повседневном упорном труде, в богатстве духовной жизни.
В романе известного венгерского военного писателя рассказывается об освобождении Будапешта войсками Советской Армии, о высоком гуманизме советских солдат и офицеров и той симпатии, с какой жители венгерской столицы встречали своих освободителей, помогая им вести борьбу против гитлеровцев и их сателлитов: хортистов и нилашистов. Книга предназначена для массового читателя.