Когда терпение лопнуло - [44]

– О, Инга, с добрым утром! – проржала Дашка. – Здорова ты дрыхнуть.

– Я с ночной, – огрызнулась тетка и смерила Риту чуть ли не презрительным взглядом. – Я Ильгина, в ночную работаю, когда сплю, не орать и кровать не трясти. Поняла? Поняла, спрашиваю?

Она еще что-то рычала в спину, но Рита не прислушивалась, решила поскорее лечь спать, чтобы этот кошмар просто взял и закончился. Белье оказалось серым и влажным, от мысли надеть ночнушку пришлось отказаться. Выручил спортивный костюм для йоги, спать в нем тоже оказалось очень удобно. Но спрятанная под подушкой сумка с последними деньгами и документами комфорта не прибавляла, а из окна действительно дуло, Рита крутилась так и этак под Дашкин храп. Ей не мешали ни громкие голоса, ни музыка из соседних комнат и кухни (хоть было уже больше двадцати трех часов), ни смех, ни топот по коридору, ни бесконечные звонки в домофон. Зато удалось принять душ в третьем часу ночи, когда встала-таки за курткой. Ванная не подвела, примерно так ее себе Рита и представляла: недалеко ушла от жилища карлицы, зато имелся уже опыт по применению. Она быстро привела себя в порядок, вернулась на кровать и согрелась под курткой, но сон не шел. Потолок был слишком близко, не перед самым носом, но все же до него можно было достать рукой. Рита повернулась набок и стала смотреть в окно, на стену напротив, глухую, без единого окна. И старательно гнала от себя мысли, что это навсегда, что ничего другого уже не будет: ни Парижа, ни Нормандии и Прованса, ни своей квартиры, ничего. А эту койку, убитую ванную и туалет, один на двадцать с лишним человек (судя по количеству кроватей в комнатах), у нее никто не отнимет, даже Соловьева, даже если еще раз лишит ее премии, потом еще раз и еще.

Провалялась еще пару часов и решила ехать на работу, оделась, стараясь не шуметь, вышла в коридор. Подумала, что неплохо хотя бы чаю выпить на дорожку, но в кухне два мрачных мужика жарили яичницу с чем-то донельзя вонючим, тесное помещение наполнял едкий дым. Они недобро глянули на Риту, и той пришлось ретироваться. В подъезде тоже было тихо, бабка не показывалась, лыжная палка с лестницы исчезла. На площадке ниже Андрюша курил сигареты без фильтра, сидел на широченном подоконнике и медитировал на городские огни: вид отсюда открывался шикарный, вот точно на миллион долларов.

– У тебя мужик есть? – спросил он Риту, когда та шла мимо. Она обернулась, Андрюшины накрашенные глаза и яркие губы жутковато выделялись в полумраке, точно кукла оттуда говорила, а не живое существо, отдаленно похожее на человека.

– Нет, – честно сказала она. – Мужика у меня нет.

– И у меня нет, – пожаловался Андрюша. – Все меркантильные стали, им только деньги подавай. Никто не ценит ни чистоты души, ни искренности, ни порывов… Я теряю веру в человечество! Дашь курточку поносить? Я аккуратно, не бойся.

– Не дам. – Андрюша вздохнул и затянулся дымом, Рита спустилась вниз. Постояла немного у подъезда, подышала сырой свежестью и пошла по пустым улицам на работу – завтракать и пить кофе. В столе имелся небольшой запас продуктов, надо пополнить его, чтобы как можно реже появляться в кухне. И вообще приходить только ночевать, сидеть на работе, пока охрана взашей не выставит. «А выходные?», – мелькнула мысль. Рита отогнала ее пока, решив справляться с проблемами по мере их поступления. Сегодня вторник, завтра среда, до выходных еще далеко, какое счастье. На диване в предбаннике дрыхла Анька, она приоткрыла глаза на шум, увидела Риту и повернулась на другой бок. Рита погромче хлопнула дверью и пошла за водой для кофе. До начала рабочего дня оставалось больше трех часов. Кофе оказался так себе, печенье быстро закончилось, зато с Соловьевой она не столкнулась, а ровно в девять ноль пять, поздоровавшись с Иркой и Юлькой, сбежала в подвал. Там среди сейфов и шкафов металась Вика, реально не глядя перед собой, и едва не сбила сонную Риту с ног.

– Что такое? – Рита схватила Вику за руки, та задергалась с безумным видом, порываясь бежать дальше.

– Ольга Николаевна в больнице, – пробормотала девушка, – аппендицит, ночью скорая забрала, уже операцию сделали. А у меня две инкассации, я ни разу сама не делала!

Тут ее прорвало, появились слезы, руки задрожали, чудесная челка растрепалась. Рита обняла Вику, хлопнула легонько по костлявой спине.

– Да ладно тебе, не бойся. Все получится, только соберись. Ну, давай, ты же умница, ты все знаешь!

Вике слова эти были глубоко до одного места, она твердо вознамерилась сбежать или спрятаться по принципу страуса, засунув голову в песок. Все что угодно, в общем, а не встретить опасность в виде инкассаторов, у которых свой график, между прочим, утвержденный безопасниками, и нарушать его можно лишь в случае начала Третьей мировой, нападения инопланетян и в других равноценных ситуациях, к коим болезнь Казарцевой ну никак не относилась.

– Я ничего не знаю, я одна не могу, – тряслась Вика, – я все напутаю, меня убьют и уволят.

– Ага, посмертно.

Шутка не удалась, Вика целеустремленно рвалась к двери. Рита хорошенько встряхнула девушку за плечи.