Когда нам сорок - [10]

— Сережке бегаши? Так. Ясно. Учти только — на бегашах на Петровку не пускают, а девочки больше всего любят этот каток. Юле — красный свитер, штаны и сумку-рюкзак? Володьке —тренировочный костюм? В преферанс надо, конечно, упражняться в спортивной форме... А где же твоя заявка, Аннушка?

— Не успела записать — ты явился.

— Предположим.

Женька крутит веревочку в руках, хмурится и вдруг говорит:

— Мелко пашете, ребята!

— Что-что? — не понимаю я.

— А то! Вам надо купить четыре пары лыж, палки, ботинки и два рюкзака. Это в первую очередь. Хорошо еще завести палатку и спальные мешки, но это можно не сразу. А ну-ка, подсчитай, бухгалтер. Лыжи клади по десять рублей за пару, палки — по два с полтиной, ботинки...

Аня складывает и умножает. Мы ждем.

Итог получается солидный. Мы переглядываемся, но сказать ничего не успеваем. Атакует, как всегда, Евгений Петрович:

— На машину копишь, а на здоровье, на отдых, понимаешь, потратиться боишься? Сразу в кусты?

— Да я ж ничего не сказал еще.

— А зачем говорить? У тебя на фасаде и так все написано! Растряси задний мост, Володька, ничего не случится! И вообще дурная это затея — автомобиль. Подумай только, что тебя ждет.

Женька красочно живописует мытарства автовладельца. Сначала он говорит о неизбежных долгах, в которые я залезу, приобретая машину. Потом выдвигается проблема гаража.

— Корове и той отдельное помещение нужно, а машине? У тебя же сердце кровью обольется, если автомобиль будет стоять на улице, ржаветь под дождем, погибать под снегом.

А ремонт? А расходы на содержание? А запасные части?

Увы, в его словах слишком много правды. И все-таки мне трудно отказаться от мечты.

— А как же другие? Тысячи людей владеют машинами...

— Володька, поверь мне, это — колоссальное недоразумение. И не зря теперь на автопрокат нажимают. Пройдет годик-другой, и взять машину на день, неделю или на весь отпуск будет так же просто, как сходить в баню.

— Но то все-таки будет чужой автомобиль, а это свой, собственный!

— Ты прогнил, старик, твое сознание поражено пережитками капитализма! Чужой — свой! Тоже мне собственник выискался!

— Дядя Женя, а почему вы плохие слова говорите? — спрашивает Юля.

— Потому, что твой папа действует мне на нервы. Я его учу, как правильно жить, а он сопротивляется и несет околесицу.

Аннушка молча выпроваживает ребят в другую комнату и вполголоса налаживает дипломатические отношения между поссорившимися сторонами.

Заседание возобновляется в более узком кругу.

Нет, в этот вечер мечте о машине не выносится еще смертный приговор. Но расходы на зимний спортивный сезон утверждаются весьма внушительные.

Довольный Женька — он всегда бывает доволен, когда ему удается протянуть свою «резолюцию»,— подробно разрисовывает нашу будущую жизнь.

— Утречком вы отправляетесь куда-нибудь в Звенигород. Вещмешки у Володьки и Сережи, у тебя, Аннушка, маленький сверток с палаткой. Юлю можно в первый год не нагружать.

Вы застегиваете крепления и не спеша идете по снегу. Кругом тихо. Кругом чистый кислород. Морозец слегка пощипывает вас за носики. А вы шагаете по полю, потом — лесом, пересекаете овраг и выходите к деревне. Тут можно устроить привальчик: парное молочко — местное, консервы — привозные... За зиму ребята окрепнут, Аннушка расцветет, а ты, Володька, изобретешь свежими мозгами такой прибор, что в премию «Волгу» получишь!

— «Волга» — это же пережиток,— замечаю я, покосившись на своего друга.

— Полученная в премию машина символизирует абсолютно иные критерии!—категорически заявляет Евгений Петрович и быстро перекладывает разговор на новый курс:—Полгода назад вы смеялись надо мной, ребята! В лес, к речке, на стадион — это несерьезно. А теперь стали заядлыми «бродягами». И, кажется, не жалеете. Может быть, теоретическая сторона активного отдыха вам и не совсем пока понятна, но практика, опыт показывают, в какое правильное дело я вас втравил. Молчите, дикобразы?

— Молчим, — говорит Аннушка, — опыт — великая вещь!

— То-то! Сейчас я вам объясню все научно...

— Не надо,— прошу я Женьку,— и так все ясно. В лесу— хорошо, на речке — хорошо. Бродяжить —^ отлично. Не надо научных объяснений, Женечка. Все ясно.

— Ну, как хотите. Не хотите просвещаться, наливайте чай и будем заканчивать заседание. Поздно уже.

Лыжи—моя стихи!

Прокладывать первую лыжню мне приходится вдвоем с Юлей. Сережка наелся снегу, схватил ангину и валяется в постели. Аннушка не хочет оставлять сына одного дома. Вот мы и отправляемся на открытие лыжного сезона половинным составом семьи.

В начале дистанции все идет как нельзя лучше. Юля тщательно перебирает ногами, ей очень нравятся жесткие крепления — еще бы. Совсем, как у взрослой. По ровной, хорошо укатанной лыжне идти легко, и мы не замечаем ни времени, ни расстояния.

Я с удовольствием посматриваю на дочку: щечки раскраснелись, из-под шапочки выбился мокрый хвостик темных волос, ресницы стали белыми и длинными-предлинны-ми. Никогда не думал, что у меня такая симпатичная дочка. Вот черт возьми! Пройдет еще каких-нибудь годика три-четыре, и такая девушка получится — смерть парням!

Неожиданно снегурочка моя останавливается и показывает палкой куда-то в сторону от лыжни.