Когда мы молоды - [59]

Она удалилась с загадочной улыбкой.

Оба его спортивных партнера как ни в чем не бывало играли в волейбол, краткими репликами в паузах при переходе подачи отвечая на его упреки:

— Мы думали, ты в курсе! Проводник отказался в последний момент!.. Желающих почти не нашлось. Мы тебя везде искали, ты же исчез… Кухня не выдает сухого пайка. Все знали, один ты не знал!

В перерыве он снова пытался взывать к их совести:

— Была ведь железная договоренность! Как вы можете хладнокровно убивать собственную инициативу!

— Ситуация изменилась, чего тебе еще! Волюнтаристские решения ни к чему хорошему не ведут! Нечего быть формалистами.

— Лентяи вы несчастные и белоручки — вот вы кто.

— Мы выше твоей площадной брани.

— Вы позорите всю корпорацию. Полкило колбасы и буханку хлеба может приобрести на свои средства даже студент.

— А проводник? Кто поведет нас к сияющим вершинам? Может быть, ты?

— Уговорили, принимаю ответственность на себя.

Уже несколько дней назад он в подробностях выспросил дорогу у одного старика, сторожа в курортном парке, но говорить об этом не хотел, его устраивало только безоговорочное доверие.

— О нет, подвергнуть человечество такой опасности, как потеря двух светлейших умов, такого мы не допустим. Лучше иди-ка сюда, нам как раз не хватает основного нападающего.

Выходит, попусту тратил слова. На какой-то миг он даже пожалел, что отпустил черноволосую даму, все-таки их было бы двое. А так он остался совсем один.

Простейшая мысль примириться с ситуацией и влиться в поток курортной беспечности почему-то ему и в голову не приходила. Но, впрочем, могло ли быть иначе? Неужели опять разыскивать Флору и объяснять, как все получилось, показав себя перед ней каким-то флюгером, несколько раз на дню меняющим свои намерения? Или спрятаться где-нибудь на весь долгий вечер, а завтра придумывать что-то про красоту восхода солнца на Ай-Петри? Нет, не такова его натура: что сказано, должно быть сделано. Не желают другие, значит, он идет один. Где теперь искать союзников? Нет, ничего не остается, как осуществлять запланированное массовое мероприятие одному.

Он еще немного постоял у волейбольной площадки с угасающей надеждой обнаружить среди игроков или зрителей родственную душу, способную откликнуться на его зов, а затем, вконец отчаявшись, бросил взгляд на часы, стрелка подходила к шести, и, не сказав больше ни слова своим компаньонам, зашагал прочь.

3

До Кореиза ходил автобус, но томиться на остановке было не по нему, и он пошел пешком по узкой, покрытой асфальтом дороге, постепенно поднимающейся в гору, шел, то и дело отходя в сторону перед проносящимися мимо автомобилями. Он был в приподнятом настроении, принятое решение представлялось ему единственно правильным, собственная решимость нравилась ему, он был доволен собой: не спасовал перед трудностями дальнего пути, перед загадками нехоженых троп, сдержал свое слово, поступил благородно и по-мужски. В голове звучала бодрая, веселая мелодия, маршевая песенка из диснеевского фильма «Белоснежка и семь гномов», обутые в кеды ноги вышагивали легко и размашисто, хотя местами дорога довольно круто шла на подъем, полупустой рюкзак легонько ерзал из стороны в сторону, приятно потирая слегка обожженную спину. Солнце уже скрылось за гребнем горной цепи, круто обрывающейся к морю, но где-то там, за горами, оно стояло еще высоко и хорошо освещало все небо. С моря поднималась приятная прохлада. Старые белые домики Кореиза со своими доверчиво открытыми окнами, с цветочными горшками за тонкими, порхающими занавесками дышали дружелюбием и душевным покоем.

Слева круто подымался в гору узкий, глухой переулок, где не было видно жилья. Тот самый, наверное, подумал Мартин, припоминая объяснения старого сторожа в парке. Но за неделю описание дороги подзабылось, и он, не решившись свернуть, прошел немного дальше, чтобы проверить, не встретится ли впереди какой-нибудь другой, еще более подходящий переулок. Проходя по главной улице поселка, он заметил магазины — продовольственный и промтоварный, закрытые уже в такое время дня, и понял, что дошел до центра. Уже несколько сот метров отделяли его от того места, где он видел первый соответствующий описанию переулок, а ему так и не встретилось ничего более подходящего. Он решил повернуть обратно, досадуя на себя за излишнее стремление действовать наверняка — оно стоило ему лишнего километра пути и, что еще хуже, четверти часа светлого времени, которое с каждой минутой становилось дороже. Улица была безлюдна, только у закрытых дверей продмага сидела на ступеньках крыльца толстая старуха с мешком семечек. Спрашивать дорогу, уже находясь в пути, он без крайней необходимости не любил, представляясь себе в такую минуту слишком зависимым, несамостоятельным; спрашивая, он выдавал себя с головой первому встречному, что было совсем не по нем, он не любил обращать на себя внимание и уж тем более показывать себя беспомощным. Но на сей раз ошибка могла бы обойтись слишком дорого, и он решился уточнить дорогу у старухи.

— Кудай-то? На Айпетрею? Это где ж такое?

— Вы сидите под Ай-Петри, мамаша! Вон, наверху, гора такая. Может быть, вы хотя бы видели, не поднимаются ли по тому переулку туристы, такие, как я, с рюкзаками?