Когда кричат чужие птицы - [3]
– Жарко… Хорошо бы искупаться, папа… Тут есть где-нибудь место? Я и купальник с собой прихватила…
Странные мысли родились в голове старика; он не сразу ей ответил, скрытно ухмыльнулся:
– Подожди маленько, доедем; есть место у меня на примете: там вода широкая, тихая…
Вскоре из зелени вынырнула поблескивающая река. Старик остановил машину повыше места, где она делала мягкий поворот. Здесь вода была глубокая и темная – здесь были смертельные воронки.
В прошлом году здесь утонули двое солдат.
Дочь зашла за машину, стала сбрасывать одежду, приговаривая негромко:
– А я уже и забыла эти ощущения детства: ты входишь в воду, она все ласковее н ласковее обнимает тебя: до груди, до сердца…
– Это да…это конечно… – в лад ей стал вторить старик, боясь, то она передумает.
…Она помахала ему рукой у воды. Стала входить.
Фирсов смотрел. Вода дошла ей до пояса, еще несколько шагов – и дальше, как знал старик, было круто и навсегда. Дочь остановилась и, помедлив, обернулась.
Старик похолодел. Ему показалось, что дочь сейчас скажет глубоко и спокойно: «Папа, я знаю, что ты знаешь…»
– Иди, иди, – ласково проговорил Фирсов, их разделяло сейчас метров двадцать.
– Там, у тебя за спиной, ветер… – проговорила Нина:
– Что за спиной? – не понял Фирсов.
– Ветер…
– А, – старик угодливо улыбнулся. – Понимаю, ветер… как же, очень даже ветер… дует, так сказать… Ну ты, доченька, иди… иди дальше в воду-то, поплавай…
Теперь мысли у старика были беспорядочные. Неожиданная возможность покончить навсегда со своим беспокойством торопила их.
И тогда он сипло повторил, уже приказал почти что:
– Иди!
Вдруг под небом родился рокот моторной лодки, стал быстро приближаться. И вот сама лодка выскочила из-за широкий излучины и вскоре поравнялась со стариком.
– Здорово, Андреич! – закричали с лодки.
А Нина уже шла обратно, торопливо, будто бы боялась лодочной волны, которая стремительно летела к берегу.
Выходя, она коротко бросила:
– Мне что-то расхотелось, папа… Место неуютное…
В машине сидела притихшая, на старика ни разу не посмотрела до самого дома…
Скоро они приехали. Фирсов остался во дворе повозиться с машиной, бросил дочери:
– Иди, мать тебя там встретит…
Старуха Фирсова была сухопарой, молчаливой женщиной. Своих искусственных челюстей она не любила, часто снимала их посреди дня. Тогда ослабший рот ее становился похож на морщинистый мешочек, стиснутый рсзиночкой. Челюсти она опускала в стакан с холодной водой, за свежестью которой, кстати, тщательно следила. Они покоились там – розовые, как земляничное мыло, облепленные пузырьками. А крошки хлеба и творога медленно выпадали в осадок.
Нина вошла в просторную избу, старуха Фирсова сидела за пустым столом.
– Привет, мама! – В крепкой сельской избе ее приветствие прозвучало наверно легковесно.
– Здравствуй, Нина, – старуха ответила сухо и как-то даже высокопарно.
Она неловко приобняла дочь, потом сказала:
– Поживешь в маленькой комнате, где гардероп…
Маленькая, затемненная палисадником комната с гардеробом, была самая уютная, как помнила она еще из детства. Нина вошла и остановилась у окна. В окно рвалась зелень – белый тюль не пускал ее. Нина отодвинула ткань, забросила се легкий шлейф на белый куст и спросила, как бы испугавшись того, что сделала что-то не так:
– Можно так, мама?
– Можно, – бесцветно отвечала старуха. – А чего же без вещей?
– Я ненадолго совсем. Да и нет у меня никаких вещей…
Это обстоятельство заставило старуху замкнуться.
– А я бы сейчас помогла чемоданы распаковывать… – проговорила она, будто бы обидевшись. Потопталась и ушла, проговорив:
– Буду чай накрывать.
…Еще одно обстоятельство тревожило старика Фирсова, надо сказать.
Дело в том, что в поселке гостило областное телевидение. Шли репетиции, готовились заснять на пленку передачу, которая называлась то ли «За чашкой чая», то ли «От всей души», то ли «После страды». Старики Фирсовы тоже были приглашены, старик Фирсов учил наизусть глубоко душевную речь, старуха тоже учила. Через день они ходили в Дом культуры на репетиции. Там молодой нагловатый режиссер вышагивал царьком между столами с чашками и самоварами, в которых пока, правда, не было чая, и с напором говорил:
– Главное, товарищи, в камеру не таращиться. Как будто бы вас никто не снимает. Сидим спокойно и достойно, руки на коленях, они отдыхают после тяжелого, самоотверженного труда…
Сельчане, – все в новых топорщистых костюмах, при орденах, медалях и других почестях, – сидели тяжело и чопорно: как один короткостриженые, крепкоголовые.
Это мимолетное обстоятельство весьма почему-то нервировало режиссера. Он закатывал глаза, задирал ввысь короткие и пухлые руки и капризно кричал в адрес бедолаги-оператора:
– Не надо с затылков! Не надо этого странного плана!
И поглядывал на сельскую публику, словно смотрелся в зеркало.
Теперь Фирсову казалось, что приезд дочери будет иметь какое-то неприятное влияние на будущую телепередачу, а может быть, и вовсе сорвет ее.
…Рассказывали старики за чаем про эту передачу степенно. Умолчали только об одном, что всех будут снимать с сыновьями, с дочерями, с зятьями, – в общем, богатые трудовые династии…
В прозрачной гондоле цвета вечного сияния солнца и лазури я уже не в первый раз подплывал к Виктору по глади небесных озер с блистающим магическим веслом в руках. И мы не раз пытались прояснить вопрос… гм… кхм… того предмета, чем можно порвать женщину на свастику, как выражаются иногда мужчины.
Муж везет жену к пареньку Стасу изменять, мягко говоря. Ее измены он терпит уже второй год. Долго решался – и вот теперь он хочет посмотреть на того человека, с которым она…
– Я тебе говорила про одну такую у нас на работе? Все время пишет в туалете: хочу… дико хочу… Ну ты поняла, в общем. Идиотка на всю голову…
Друзья мои! Вы прекрасно знаете: сколько бы Добро не боролось со Злом, последнее всегда побеждает. Также вы знаете про ту очередную напасть, которая свалилась на голову человечества в наши дни. Вы помните – женщины разных возрастов вдруг в массовом порядке стали засыпать летаргическим сном. И до сего дня продолжают засыпать навсегда.Для тех, кто не совсем в курсе поясню: засыпают только те дамы, которые четыре года назад просмотрели популярный сериал «О, смазливчик!» Главную роль в этой бяке сыграл парень исключительной красоты – некий Алексей Синица.
В большой комнате обычно собираются все. Здесь мама Ирины Елена Леонидовна, бабушка Мария Евграфовна, а также младшая сестра Ирины Юлия, худосочная блондинка. Во время ссор с мужем подолгу проживает с ребенком в родительском доме.Кого не затащишь сюда, так это младшего ребенка – Дэна. Денис называет Юлию Хамсой, по старой привычке, за то, что она тощая, как пугало.
лейтенант Бабич, расхаживая перед личным составом и стараясь сохранить мягкость и привлекательность интонации. – Войсковые соединения в этот прекрасный воскресный день должны заменить ту массу разнополых отдыхающих, сектор которой временно отсутствует в наших российских городах по понятным причинам. Люди перестали радоваться. Это непорядок. И армия должна дать пример радости!
Фантасмагория. Молодой человек — перед лицом близкой и неизбежной смерти. И безумный мир, где встают мертвые и рассыпаются стеклом небеса…
Сборник сказок, повестей и рассказов — фантастических и не очень. О том, что бывает и не бывает, но может быть. И о том, что не может быть, но бывает.
В книге собраны истории обычных людей, в жизни которых ворвалась война. Каждый из них делает свой выбор: одни уезжают, вторые берут в руки оружие, третьи пытаются выжить под бомбежками. Здесь описываются многие знаковые события — Русская весна, авиаудар по обладминистрации, бои за Луганск. На страницах книги встречаются такие личности, как Алексей Мозговой, Валерий Болотов, сотрудники ВГТРК Игорь Корнелюк и Антон Волошин. Сборник будет интересен всем, кто хочет больше узнать о войне на Донбассе.
Жизнь Гофмана похожа на сказки, которые он писал. В ней также переплетаются реальность и вымысел, земное и небесное… Художник неотделим от творчества, а творчество вторгается в жизнь художника.
Перед вами грустная, а порой, даже ужасающая история воспоминаний автора о реалиях белоруской армии, в которой ему «посчастливилось» побывать. Сюжет представлен в виде коротких, отрывистых заметок, охватывающих год службы в рядах вооружённых сил Республики Беларусь. Драма о переживаниях, раздумьях и злоключениях человека, оказавшегося в агрессивно-экстремальной среде.
Жизнь подростка полна сюрпризов и неожиданностей: направо свернешь — друзей найдешь, налево пойдешь — в беду попадешь. А выбор, ох, как непрост, это одновременно выбор между добром и злом, между рабством и свободой, между дружбой и одиночеством. Как не сдаться на милость противника? Как устоять в борьбе? Травля обостряет чувство справедливости, и вот уже хочется бороться со всем злом на свете…