Когда дует северный ветер - [11]

Шрифт
Интервал

Я перетащил вещмешки, оружие и все прочее в другой угол и улегся в ногах девушки, изогнувшись, как рак. Уже засыпая, вдруг услышал, вроде кто-то зовет меня по имени. Я покосился на девушку, потрогал свой подбородок, заросший густой щетиной, и совсем было заснул, как вдруг услыхал лязг затвора. Вздрогнул и вскочил, испуганный. Девушка с раскрасневшимся лицом наставила дуло карабина прямо мне в грудь.

— Кто вы такой? — Голос резкий, глаза широко раскрыты.

— Я из Армии освобождения. — Рукой я попытался отстранить ружейный ствол. — Не стреляйте… я…

Не знаю, какой вид был у меня в эту минуту, но девушку явно разбирал смех; однако внешне она ничуть не смягчилась. Хорошо хоть, карабин отвела — это был «СКС»[11]. Снова лязгнул затвор, и на землю упал патрон.

— Как?! — закричал я, изумленный. — Вы дослали патрон?

— Еще бы! Вы кто такой, почему лежите здесь? — Голос ее звучал еще резко, но гнев с лица сошел.

— Я только-только добрался сюда. Искал вас все утро, с ног сбился.

— Связные ничего не передавали мне.

— Решил сам добраться.

Разговор разговором, но я следил за каждым ее движением. Она положила «СКС» на травяную подстилку и села, прислонясь к стенке окопа. С виду ей было года двадцать два, кожа ее, когда-то, наверно, белая, загорела и обветрилась. Обыкновенная вроде девушка, ничем не выделяется, но я уже заметил особую ее примету — розовую родинку на шее. Родинка эта мне почему-то понравилась. Она словно высветляла ее лицо. Наверно, поэтому девушка одета была в блузку без ворота с вырезом в виде сердца. У нас начался с нею «мужской» разговор.

— Вы почему документы не предъявили, вошли самовольно?

— Боялся потревожить ваш сон.

— А подложи я мину у входа?

— Что ж, ради вашего сна я бы отдал жизнь, — решил поддразнить я ее для смеха.

Не сдержав улыбки, она отвернулась.

— Вы откуда?

— Из джунглей.

— Что-нибудь ели?

— Голоден смертельно.

— Что за легкомыслие! С дороги-то надо сразу подкрепиться. А ну как враг высадится внезапно и придется принять бой или поскорей уносить ноги?

Она потянулась за маленьким мешком, развязала тесемку, достала пирожок с начинкой из кокоса и протянула мне.

— Вот, съешьте пока.

— Пирожок с кокосом!

— Ну да. Не пойму вашей радости…

Ах, как давно не видал я этих пирожков. Здесь-то их продают на каждом базаре и развешивают гроздьями в маленьких деревенских харчевнях — это любимое лакомство местных ребятишек. И вот он лежит на моей ладони. Тяжеловатый, он пахнет спелым клейким рисом и жирным духом кокосового ореха. Все бы упивался его запахом, но было неловко перед девушкой. Я увидел, как она заморгала изумленно.

— Да вы ешьте, у меня еще есть. Где же вы ночевали, почему только сейчас явились?

— Нигде не ночевал. С вечера и до утра продирался через топкое поле. Вы знаете его?

— Как не знать, вот оно, перед нами — хожено-перехожено.

Мне чудилось уже, будто мы близкие люди, и чертовски подмывало поделиться с нею только что пережитым.

— Боже мой, ну и поле! Кругом сушь, а здесь вода стоит. Если где не увидишь воды, знай: там трясина по колено, даже по пояс. Когда ты при этом в сандалиях, они то и дело увязают в грязи, попробуй найти их и вытащить. Босиком же все ноги обдерешь о колючие корневища. В лесу, бывало, час отшагаешь — тут тебе и привал: десять минут, пятнадцать, двадцать. А здесь — отдыхай стоя. Присядешь на кочку — засосет. Одно слово — «отдых», вся сбруя на тебе, вещмешок, оружие… Да и сам ты — легкая добыча для пиявок и комарья. Нет, уж на ходу легче. Вот и протопал до утра.

— А потом?

— Да все.

— И вы говорите об этом точно о подвиге каком-то.

Девица начинает дерзить, как вам это понравится?

— Вы не плакали, случаем? — спросила она с ехидцей.

— «Плакал», говорите? — Я притворился обиженным.

Она весело рассмеялась, обнажив ровные, как ряды кукурузных зерен, зубы.

— Что ж, вы еще молодец. Я вот знала одного подполковника, он приезжал сюда из штаба изучать обстановку и всякий раз нас спрашивал: «Отсюда до штаба нет другой дороги?» — «Дорог, — отвечали мы, — сколько угодно». Он страшно радовался, расспрашивал, что это за дороги, какие надо иметь при себе документы — он, мол, достанет любые… Мы отвечали: «Лучше всего две дороги — воздушная или подводная». Подполковник смеялся и говорил: он-де и через горы Чыонгшон переходил, но нигде не было так трудно, как на этом заболоченном поле, за одну ночь всех бед нахлебаешься, какие только бывают на свете, — хоть плачь, И добавлял: «Ну а я как-никак подполковник, мне плакать не к лицу! Но всякий раз, как иду через это поле, плачу. Бывает, так ноги о корневища изранишь — и силишься не плакать, а слезы сами льются».

Я смеялся: да-да, все это очень верно. Сам я, правда, не плакал, но разок-другой слезы наворачивались на глаза; напорешься на корневище ступней, а боль в голове отдает. И каждый раз я доходил до того, что сердился на Нам Бо. У него вон и сандалии безотказные, иногда я даже жаждал: пусть, пусть они тоже соскользнут, как мои — где ты, хваленое равенство! — но этого не случалось, сандалии держались у него на ногах как приклеенные.

Я теперь понял: чтобы ходить по болотам, нужно продевать ремешки на сандалиях иначе, чем для хождения по горам и лесам, — делать прорези не поперек, а вдоль подошвы, причем на каждой стороне четыре прорези рядом друг с другом, тогда ремешки будут плотно обтягивать ступни. Перед дорогой Нам Бо проинструктировал меня обо всем, жаль только не сказал насчет сандалий.


Рекомендуем почитать
Белая земля. Повесть

Алексей Николаевич Леонтьев родился в 1927 году в Москве. В годы войны работал в совхозе, учился в авиационном техникуме, затем в авиационном институте. В 1947 году поступил на сценарный факультет ВГИК'а. По окончании института работает сценаристом в кино, на радио и телевидении. По сценариям А. Леонтьева поставлены художественные фильмы «Бессмертная песня» (1958 г.), «Дорога уходит вдаль» (1960 г.) и «713-й просит посадку» (1962 г.).  В основе повести «Белая земля» лежат подлинные события, произошедшие в Арктике во время второй мировой войны. Художник Н.


В плену у белополяков

Эта повесть результат литературной обработки дневников бывших военнопленных А. А. Нуринова и Ульяновского переживших «Ад и Израиль» польских лагерей для военнопленных времен гражданской войны.


Признание в ненависти и любви

Владимир Борисович Карпов (1912–1977) — известный белорусский писатель. Его романы «Немиги кровавые берега», «За годом год», «Весенние ливни», «Сотая молодость» хорошо известны советским читателям, неоднократно издавались на родном языке, на русском и других языках народов СССР, а также в странах народной демократии. Главные темы писателя — борьба белорусских подпольщиков и партизан с гитлеровскими захватчиками и восстановление почти полностью разрушенного фашистами Минска. Белорусским подпольщикам и партизанам посвящена и последняя книга писателя «Признание в ненависти и любви». Рассказывая о судьбах партизан и подпольщиков, вместе с которыми он сражался в годы Великой Отечественной войны, автор показывает их беспримерные подвиги в борьбе за свободу и счастье народа, показывает, как мужали, духовно крепли они в годы тяжелых испытаний.


Героические рассказы

Рассказ о молодых бойцах, не участвовавших в сражениях, второй рассказ о молодом немце, находившимся в плену, третий рассказ о жителях деревни, помогавших провизией солдатам.


Тамбов. Хроника плена. Воспоминания

До сих пор всё, что русский читатель знал о трагедии тысяч эльзасцев, насильственно призванных в немецкую армию во время Второй мировой войны, — это статья Ильи Эренбурга «Голос Эльзаса», опубликованная в «Правде» 10 июня 1943 года. Именно после этой статьи судьба французских военнопленных изменилась в лучшую сторону, а некоторой части из них удалось оказаться во французской Африке, в ряду сражавшихся там с немцами войск генерала де Голля. Но до того — мучительная служба в ненавистном вермахте, отчаянные попытки дезертировать и сдаться в советский плен, долгие месяцы пребывания в лагере под Тамбовом.


С отцами вместе

Ященко Николай Тихонович (1906-1987) - известный забайкальский писатель, талантливый прозаик и публицист. Он родился на станции Хилок в семье рабочего-железнодорожника. В марте 1922 г. вступил в комсомол, работал разносчиком газет, пионерским вожатым, культпропагандистом, секретарем ячейки РКСМ. В 1925 г. он - секретарь губернской детской газеты “Внучата Ильича". Затем трудился в ряде газет Забайкалья и Восточной Сибири. В 1933-1942 годах работал в газете забайкальских железнодорожников “Отпор", где показал себя способным фельетонистом, оперативно откликающимся на злобу дня, высмеивающим косность, бюрократизм, все то, что мешало социалистическому строительству.


Белое платье

В настоящий том библиотеки включены произведения Нгуен Ван Бонга и Тю Вана, писателей одного поколения, вступивших в литературу в годы войны Сопротивления (1945–1954). Повесть «Белое платье» и рассказы Нгуен Ван Бонга посвящены борьбе вьетнамского народа на Юге страны за независимость и объединение Вьетнама. Роман «Тайфун» Тю Вана повествует о событиях, происходивших после установления народной власти и проведения аграрной реформы в районах, где проживали вьетнамцы-католики и было сильно влияние Ватикана.


Пон

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Выжженный край

Эти романы, написанные один в 1955, другой в 1977 г., объединяет тема борьбы вьетнамского народа против иноземных захватчиков. Оба произведения отличает не просто показ народного героизма и самопожертвования, но и глубокое проникновение в судьбы людей, их сложные, меняющиеся в годину испытаний характеры.


Страна поднимается

Эти романы, написанные один в 1955, другой в 1977 г., объединяет тема борьбы вьетнамского народа против иноземных захватчиков. Оба произведения отличает не просто показ народного героизма и самопожертвования, но и глубокое проникновение в судьбы людей, их сложные, меняющиеся в годину испытаний характеры.