Код операции — «Тарантелла» - [16]

— Слушаю вас, господин генерал.

— Вы, как я понимаю, намереваетесь поехать в Австрию и Германию. С какой целью?

— Мой французский коллега месье Лондон попросил сопроводить его: у меня сохранились связи, которые могут оказаться полезными для выполнения его редакционного задания. Буду рад помочь журналисту и той стране, гостеприимством которой я пользуюсь.

— Вот это последнее меня радует.

— Это мое искреннее намерение.

— Полагаю, вам сказали, что мы пошли вам навстречу, имея поручительство известных у нас людей.

— Да, я это понимаю и постараюсь не разочаровать ни вас, ни их.

— Будем считать, что договорились. Попрошу вас по возвращении осведомить обо всем, что касается пребывания в Вене и Берлине. Сообщите нам, что предполагается опубликовать в «Журналы», лучше в копиях. Мы заинтересованы, чтобы все прошло с пользой для дела и без осложнений.

— Вижу свою роль в помощи французской журналистике, так как никаких собственных амбиций в данном случае у меня нет. Уверен, что все пройдет хорошо.

— Вы не так давно во Франции, но бойко говорите по-французски. Всегда предпочтительнее говорить без переводчика.

— Мне приятно это слышать. Учил язык в университете, немного общался с вашими военными в Одессе, потом занимался на курсах в Праге, ну и здесь не упускаю возможности совершенствовать свой французский.

— Похвально. Это тоже было принято во внимание при решении вопроса о ваших новых документах. Вот ваш паспорт. Желаю удачи.

От Аллека Лаго вышел с обязательством сотрудничать с «Сюртэ женераль» и новеньким удостоверением. В нем было написано: «Нансеновский паспорт. № 260. Владелец: Борис Лаго. Родители: Федор Лаго, Люси, урожденная Гартман. Национальность: русский. Местожительство: Версаль, Бюсси, 14, гостиница «Красная лошадь». Действителен для многократных поездок за границу и обратно».

Последний пункт был самым главным в истории с паспортом, так удачно завершившейся. Нансеновские паспорта в качестве удостоверения личности для лиц без гражданства — апатридов и беженцев — были учреждены Лигой Наций по инициативе известного полярного исследователя Нансена, отсюда их название. Лица, имевшие такие паспорта, могли постоянно проживать в стране, их выдавшей, и допускались на территорию других стран, признавших этот документ в соответствии с Женевскими соглашениями 1922 года.

Выйдя из здания МВД, Лаго как-то невольно вспомнил тот майский день, когда все парижские газеты вышли с экстренным сообщением о кончине Фритьофа Нансена в предместье Осло. Большую помощь оказал людям этот норвежский ученый, предложив такой паспорт.

Итак, во время своих поездок в Берлин, Вену, Варшаву Лаго, в зависимости от ситуации, мог пользоваться одним из двух имевшихся у него паспортов: нансеновским на свое имя и австрийским на имя Р. Фишера.

В Вене Лондон встретился с двумя знакомыми Лаго журналистами, специализировавшимися по коммунистическому движению, затем с секретарем румынского посольства (тот был из сигуранцы, и Лаго как бы засвидетельствовал свою лояльность), сотрудником югославской миссии, представлявшим полицейское ведомство своей страны. Ничего интересного они не рассказали, да, естественно, и не хотели откровенничать.

А может быть, обратиться прямо к самим коминтер-новцам? Хороший журналистский прием. Всё потом можно чудненько описать. Лаго эту мысль Лондона поддерживает, дорогу в советское полпредство он знает, даже интересно, как поведут себя посольские. А никак. Наших путешественников просто не приняли.

Лаго проявляет свойственную ему предприимчивость и, как следует из его отчета в ИНО, находит в Вене знакомого по прошлой работе австрийца, который за скромное вознаграждение в 100 шиллингов согласился сыграть эпизодическую роль негласного сотрудника Коминтерна. Темой, надо признать, он владеет. Рассказывает массу таких деталей, которые выглядят очень неплохо, если не быть слишком щепетильным.

В Берлине история повторилась. Там в амплуа специалистов по Коминтерну с легкой руки Лаго выступили господа Бай и Гуманский, которых даже в эмигрантской среде считают большими прохвостами. Последний был к тому же известен как автор многочисленных фальшивок, в том числе о Коминтерне. В его пухлых досье хранились копии «подлинных» документов, плодов не только буйной фантазии, но и обстоятельного знакомства автора с самим предметом. Откуда было знать об этом французскому журналисту? Словом, дело бьшо сделано.

Кстати, оба господина числились распространителями «Борьбы». Вероятно, самолюбивому редактору Беседов-скому бьшо бы неприятно узнать, что, получая для рассылки по 400 экземпляров газеты, они просто выбрасывали их. Отчитывались, однако, исправно.

Журналистская миссия складывалась вполне успешно. Специальный корреспондент «Журналь» с помощью своего сопровождающего, который, как оказалось, знаком с весьма осведомленными людьми, выполнил задание редакции, встретился с совершенно реальными информаторами, и будущая публикация должна получиться вполне добротной. Многочисленные записи, ссылки на документы и якобы закрытые решения руководящих органов Коминтерна, личные впечатления о людях, которые знают об опасных планах этой организации не понаслышке. Этого хватит не на один подвал, а начать можно будет даже с редакционной статьи, назвав ее, например, «Новые свидетельства» или как-нибудь в этом роде.