Кочевница - [19]

Магия помогла и Орландо скрыть от огненных чудовищ себя, мальчугана и лодку. Постояв у закрытого входа в лоно, породившее их, файрбонинги обшарили испепеляющими очами всю пещеру, но, не обнаружив видимой жизни, вернулись к реке.

Сэм опять открыл Врата, освободив Питера, запечатал их вновь и едва живой упокоился на руках отца…

…Лорд Берингриф, чьё лицо стало ещё темнее, а в глазах ещё ярче горели алые искры леденящего пламени, смотрел в чашу — каменный цветок, сквозь лепестки которого, огибая красивые руки тёмного человека, на пол медленно сползали алые клубы дыма. Они были ледяными и замерзали, касаясь, пола. Внутри чаши сквозь языки холодного пламени возникали и исчезали образы.

Вот полная рыжеволосая женщина растирает в ступке какую-то сухую кору. Вот удивительно похожий на неё парень склонился над бледным худеньким личиком больного мальчугана, утонувшего в пуховой перине. Вот невысокая ширококостая крестьянка хлопочет у его кровати. Когда она остаётся одна, то становится на колени и, обращаясь к кому-то невидимому в углу комнаты, беззвучно шевелит губами и поминутно пальцами правой руки, собранными в щепоть, касается своего лба, живота и плеч.

Надо было видеть её лицо, скуластое и обветренное, но такое горестное и умоляющее, что только слепой мог бы не внять его разрывающей сердце скорби. По бледным щекам текли слёзы, губы дрожали, и всё чаще и чаще взлетала рука, осеняющая неведомым Берингрифу знаком поникшее тело женщины. Но в чёрных как уголь глазах, огромных и пронзительных, была надежда. И никакая сила не могла лишить их надежды.

…Берингриф размышлял. Лохматый волк сидел у трона хозяина. Гробовая тишина царила в огромном зале. Кто сумел открыть Огненные Врата? Кто владеет Ключом? Тёмный Лорд был уверен, что проникнуть внутрь кузницы теперь не суждено никому. Пришлось производить воинов другим способом. Это было трудно и долго. Да и получались всадники не такими сильными и безжалостными, как рождённые огнём.

Причастна ли к проникновению в кузницу Кочевница? Не похоже. День за днём она проводит на постоялом дворе в Хайхилле. И что удерживает её там? Невыносимее всего для Кочевницы сидеть на месте. Значит, есть причина столь долгого её пребывания в доме Питера. Неужели привязанность к мальчишке?

«Эта женщина давно готова стать матерью, ей только следует найти подходящего отца своему ребёнку… — так думал Тёмный Лорд, вновь вглядываясь в туманную гладь на дне каменного цветка.

Мария прижала губы к горячему виску Сэма… Ледяное пламя из чаши почти коснулось виска Берингрифа, каменное лицо дрогнуло, внутри вспыхнул огонь, и по горячей спине господина покатилась капелька холодного пота.

Лорд Берингриф никогда не звал к себе слуг. Они сами знали, когда хозяин хотел видеть их. Вот и сейчас из вдруг определившейся ниши в стене вошёл, наполнив зал гулом и дурным запахом ядовитых огненных испарений, великан Хэбиткилл. Полыхающие алым огнём глазницы боялись смотреть прямо на господина.

― Ты узнал, кто входил в кузницу моих предков?

― Нет, мой господин.

― Что помешало тебе?

― Вода, мой господин. Вода в этой реке и в озере пещеры особенно губительна для вашего войска, мой господин.

Тёмный Лорд всегда тяготился непрозорливостью ума своих слуг. Они были верны и иногда догадливы, но советоваться с кем-либо из них не имело смысла. Берингриф привык советоваться только с собой и ещё со всевидящим оком своей колдовской чаши, что являло своему владельцу разное: и бесполезное, и важное, и известное всем и каждому, и тайное. «Сейчас ты мне покажешь место, где хранится Ключ от Врат. Только это место и более ничего. Яви мне его! — руки Берингрифа вцепились в края каменного цветка как хищные лапы грифона, каменное лицо приблизилось к мутноватой глади на дне чаши…Тесная комната постоялого двора, белоснежная пастель, на ней мальчик, рядом Мария и Питер…

― Сейчас я должен подумать и принять решение. Но пусть твои сыновья будут наготове. Им придется обыскать весь Хайхилл. Ключ от Огненных Врат здесь. И он рядом с Кочевницей, скорее всего на постоялом дворе. Тайна должна быть раскрыта!

Глава 13. Болезнь Сэмюеля

Целую неделю после предпринятой вылазки в кузницу Берингрифа Сэмюель полыхал адским огнём. Мальчик метался в пастели, бредил. Сквозь мертвенную бледность лица проступал лихорадочный румянец. Слабый организм ребёнка с трудом справлялся с тем неизгладимым впечатлением, что произвела на него опасность близкой смерти: его, его отца и его друзей. И ещё выбор, который следовало сделать там, у Огненных Врат — выбор между жизнью и смертью самого близкого и родного человека и всех, всех, кто зависел от него и его решения.

Нэнси сутками что-то химичила на кухне, таскалась в лес в поисках какой-то целебной травы, смешивала и растирала, заваривала и отпаривала. У котла с ароматным или зловонным варевом она выглядела как вошедшая в транс, обезумевшая ведьма. Мать отчаянно старалась вернуть к жизни внезапно без видимой причины захворавшего сына. Однажды ночью, когда силы покинули её, сидя одна в жарко натопленной кухне, Нэнси запрокинула голову, картинно обхватила её руками и проревела как-то глухо, сдавленно, но отчаянно: «Прости-и-и-и ме-е-е-еня, мой мальчик! Это я, я-а-а-а во всём виновата! Я плохо заботилась о тебе, я всегда упрекала тебя, что ты не такой, как все-е-е-е! Нэнси завывала и плакала, и била кулаками в грудь, раскачиваясь рыхлым вспотевшим телом в разные стороны. Она упала на пол и долго ещё всхлипывала и причитала, последними словами ругая себя — непутёвую мать.