Кочегарка - [87]

– Я, честно, не знаю, – ответил Тиббитс, тяжело вздохнув.

– Но все мы знаем, что Максвелл не сможет даже приблизиться к этому результату, – произнес Дункан с заговорщицким смешком, который быстро перерос в маниакальный смех. Джонни сжал зубы.

– Китаезы совсем не помогли, – заметил Тиббитс, решивший не обращать на Дункана внимания.

– Иногда меня это бесит, – кивнул Джонни.

– Хотя они неплохие работники, – добавил Тиббитс.

Они проводили взглядом двух китайцев, которые несли труп сиу к полотну.

– Да, – согласился Джонни. – Думаю, ты прав.

Еще одно нападение индейцев.

Харрисон был настолько зол и расстроен, что ему хотелось заехать кулаком в стену. На этот раз они напали не на строителей и не на лагерь, а повредили рельсы в двух днях пути на восток. Это было на удивление примитивное нападение, произведенное без помощи современных вооружений или краденой взрывчатки, а с помощью обломков скалы и грубой силы, которые использовали для того, чтобы серьезно повредить пути. Поезд с припасами, направлявшийся в Вайоминг, сошел с рельсов, и все четыре вагона перевернулись. Машинист и четыре человека, находившиеся на нем, выжили благодаря стаду вьючных животных, которое везли на замену тех, которые пострадали во время последних нападений. Но к тому моменту, когда к месту катастрофы прибыли представители железной дороги, чтобы оценить причиненный ущерб, вагоны уже успели сгореть, а все пути были засыпаны горами мусора.

Теперь придется направить туда ремонтную бригаду, прежде чем в путь отправится следующий поезд с припасами, а это задержит строительство, по крайней мере, на неделю. И то если ему удастся найти рабочих, которые не испугаются возможных нападений дикарей. Хотя туда всегда можно направить китайцев… Они сделают все, что им прикажут. И за сущие гроши. Китаезы были так счастливы оказаться в Америке, что с радостью брались за любую дерьмовую работу, которую им предлагали.

Харрисон выглянул из окна кабинета на железнодорожный двор. Так как же со всем этим быть? Закончить проект вовремя без использования китаез просто невозможно. В настоящее время у него на зарплате находятся шесть тысяч китайцев, и за все это время он ни разу не пожалел, что нанял их; правда, сейчас их приезжало все больше и больше, а благодаря строительству железных дорог они распространялись по всей стране. Ему не хотелось в этом себе признаваться, но, может быть, этот надутый индюк Честер Уильямс и прав. Что, если у китайцев есть какой-то долгоиграющий план, какая-то отдаленная цель? Америка – страна большая и во многих местах совсем не заселена. Им пришлось вышвырнуть отсюда британцев, французов и испанцев, чтобы достичь того, чего они уже достигли, и они все еще пытаются покончить с индейцами. Может быть, китайцы думают далеко вперед и планируют отдаленное будущее, надеясь получить свой кусок этого пирога и прирезать себе значительные земные пространства?

Харрисону было неприятно думать, что он в какой-то мере содействует претворению их плана в жизнь.

Но что он может с этим поделать? Он владеет железнодорожной компанией, и его задача – обеспечивать движение поездов, а не рассуждать, где кого поселить.

А с другой стороны, это его страна и он не хочет видеть ее заселенной кем попало. И этот вредина Уильямс, может быть, в чем-то и прав. Харрисон решил, что в свой следующий приезд в Вашингтон он обсудит этот вопрос с людьми, у которых могут быть кое-какие ответы и кто может как-то повлиять на такую ситуацию.

Июль 1867 года

О’Хирн стоял над землекопом и избивал его ногами. Делал он это изо всех сил, а китаеза все время пытался отползти в сторону.

– Когда я говорю сейчас, это значит именно сейчас! – кричал О’Хирн, подчеркивая каждое слово ударом ноги по китайской заднице. Он не знал, понимает ли рабочий, что он ему говорит, и даже понял ли он в самом начале, что от него требовалось, но такой способ выпускать пар ему нравился, поэтому он продолжал избиение даже после того, как мужчина потерял сознание.

Как всегда в таких случаях, переводчик был болен и абсолютно бесполезен – сейчас он истекал по́том от лихорадки в одной из палаток на китайской стороне лагеря. О’Хирн был уверен, что никогда не видел настолько обабившегося мужика. Скорее всего, этот сукин сын – евнух. Они же попадаются там, в Китае?

Удивительным было то, что другие китаезы, казалось, не болели никогда. Или просто не показывали этого. Его люди страдали от дизентерии и других желудочных заболеваний половину сезона. А эти китаезы вкалывали день за днем, невозмутимые и неприхотливые, как машины. Скорее всего, это от того, что они привезли с собой всю еду, все эти непонятные травы и прочее дерьмо. Они даже воду кипятят, прежде чем ее пить. Если б эта еда, которую они готовят, не выглядела так отвратительно, О’Хирн заставил бы их готовить на весь лагерь. Но он не собирался заставлять своих людей потреблять варево этих язычников.

Да и кроме того, если эту еду съедят нормальные люди, то наверняка отравятся.

Или их специально отравят китайцы.

Иногда они доводили его до бешенства своей пассивностью, и в такие моменты у него возникало желание выбить из них дух, что он часто и делал. Но на них это, казалось, не производило никакого впечатления. Даже с разбитыми и окровавленными лицами они продолжали смотреть на него своими невидящими косыми глазами – и это вызывало желание избить их еще раз. Однако ему казалось, что очень часто под этой покорностью скрывался настоящий огонь и жажда отомстить. Именно поэтому он и предполагал, что китаезы их всех отравят.