Кочегарка - [86]

Джонни вздохнул и выстрелил, с радостью услышав, что выстрелы остальных прозвучали практически одновременно с его. Четыре фигуры, скакавшие перед пылевым облаком, упали, потом еще две, затем еще три. А потом атакующие вошли в непосредственный контакт с ними, и он больше не мог считать. Кругом царил хаос, и единственное, что ему оставалось делать, так это прижаться к земле и стрелять по всему, что двигалось на лошадях. Винтовочные выстрелы раздавались со всех сторон, и крики умирающих смешивались с боевым кличем сиу, который они использовали для устрашения противника. Джонни не мог определить, кто есть кто и что происходит вокруг, но, когда наступающие пронеслись над его головой и ему пришлось повернуться, чтобы снимать выстрелами в спину успешных нарушителей периметра, а не отражать их попытки атаковать, Джонни увидел, что телеграфного аппарата нигде не видно, а палатка повара валяется на земле. Ему показалось, что он увидел, как Бастер Торнтон, один из десятников на стройке, получил пулю и упал под копыта лошадей. Джонни, Тиббитс, Дункан и Максвелл, невредимые, все еще продолжали отстреливаться, убивая воинов сиу направо и налево; к ним же присоединились и сотни строителей, которые тоже убивали индейцев.

Это было невероятно и невозможно, но китайские рабочие продолжали стоять на своей территории лагеря – бой их совершенно не затронул, и они следили за ним, как будто находились в защитной раковине. Они были настолько тупы, что оставались совершенно неподвижными, в то время когда все вокруг них пытались отбиться от нападавших.

Наконец сиу, как и всегда, отступили. Они всегда очень тонко чувствовали тот момент боя, после которого их потери начинали перевешивать урон, наносимый ими своим противникам, и всегда исчезали до его наступления. Джонни выстрелил вслед лошадям и с удовлетворением отметил, что еще один индеец упал с лошади, которая продолжила свой бег уже без седока.

Стычка закончилась – по крайней мере, на сегодня, – но очень скоро они выяснили, что их потери на этот раз гораздо значительнее, чем раньше. Три человека были убиты и еще более десятка серьезно ранены. Несколько человек расхаживали по лагерю и рассказывали всем, кто соглашался их выслушать, что они увольняются и что никакие деньги не заставят их работать под постоянной угрозой всеобщей резни. В северном конце лагеря начался пожар и две палатки горели ярким пламенем, но китайцы наконец пришли в себя и начали тушить его, передавая из рук в руки ведра, которые они наполняли в ближайшей протоке.

Целью сиу было остановить или хотя бы затормозить строительство железнодорожной линии, и они частично добились своего. Вагон с инструментами оказался перевернут, и почти все они были или сломаны, или украдены. Это было достойно уважения. То, что индейцам удалось настолько сконцентрироваться, что за короткое время, в полном хаосе боя, они смогли провести столь эффективную атаку, произвело на Джонни сильное впечатление.

– Фаулз!

Джонни обернулся и увидел Дункана, который шел к нему с широкой улыбкой на лице, зачехленным револьвером и двумя винтовками, перекинутыми через плечо.

– Десять! – крикнул он. – И все трупы.

Джонни устало кивнул, показывая, что он услышал то, что ему говорили, но никак это не комментируя. Этот парень был хвастуном и, без всякого сомнения, самым эгоцентричным человеком из всех, кого Джонни приходилось встречать. Даже посреди всего этого ужаса Дункан видел только то, что имело отношение непосредственно к нему. Характерно, что он был уверен, что ведет себя как настоящий герой.

Кто-то уже приказал китайцам собрать убитых сиу, и маленькие люди с косичками парами передвигались по полю боя, разыскивали убитых и оттаскивали их к полотну дороги, где Максвелл и еще несколько ублюдков, умеющих только махать кувалдой, взрезали им животы и оставляли стервятникам. Джонни прошел мимо мертвых и умирающих. Он бы никогда никому в этом не признался, но в глубине души был на стороне индейцев. Эта земля принадлежала им с незапамятных времен, а теперь какие-то чужаки вели железнодорожную ветку прямо через нее. Оказавшись в такой ситуации, он бы тоже стал сопротивляться…

Кто-то тронул его за плечо, и Джонни резко обернулся, едва не выхватив револьвер, – но это был только Тиббитс, и Фаулз смог слегка расслабиться, глубоко вздохнув.

– Все закончилось, – сказал наемник. – Расслабься. Я просто пришел выразить соболезнования.

– Прости, мысленно я все еще там.

– Знаю.

У Тиббитса были вечно грустные глаза, и выглядел он так, будто тащил на плечах все проблемы мира. И, насколько знал Джонни, именно так это и было. Они вдвоем никогда не говорили ни о прошлом, ни о будущем, а только о настоящем. И хотя Тиббитс пытался убедить его в обратном, Джонни чувствовал, что тому не нравится убивать и что Тиббитс мечтает о какой-то другой карьере.

В противоположность Дункану.

Молодой человек протиснулся между ними и положил им на плечи свои мускулистые руки.

– Кто-нибудь может побить мой десяток?

Джонни покачал головой. В действительности же он не был способен на подобные подсчеты. Он никогда не гордился своей работой, он ее просто выполнял.