Княжна Голицына – принцесса моды - [75]

Адвокат успокаивал, говорил, что это вопрос нескольких дней, пытался ободрить, но меня пугало и само освобождение: так я боялась фотографов и журналистов. К счастью, Барбьери оказался на высоте, когда пришел за мной. При помощи одной уловки мы смогли избежать встречи с журналистами. Вернувшись домой, я увидела, что весь дом буквально заставлен цветами, завален горами орхидей от незнакомых людей, мне посылали письма, послания, заверения в солидарности. Я оставалась под домашним арестом в течение шести месяцев, и специальный агент все это время ходил беседовать со мной.

К сожалению, подписи на документах, приведшие к новому банкротству, стояли мои, хотя и были подстроены Сильвио. В тот период я чувствовала себя поистине униженной. Если мне нужно было выйти или поехать куда-нибудь, я должна была просить в комиссариате разрешение. Когда мне захотелось поехать на остров Искья, к моей подруге, я была вынуждена поставить свои подписи в полиции, как перед отъездом, так и по приезде. Я чувствовала себя вроде преступницы. Могу, однако, сказать, что после этого опыта я стала работать лучше и горжусь этим. Должна также отметить, что за все хорошие вещи в своей жизни я заплатила сполна. Опыт тюрьмы не был абсолютно негативным, если вспомнить, например, большую сердечность соседок по камере.

Коллекция, которую я создала после своего тюремного заключения, была одной из лучших за всю мою карьеру. Я открыла ее тремя пижамами, которые были разукрашены вышивкой и стоили целое состояние. Одна из них – черная, с каскадом из стразов и огромным двойным, театральным головным убором. Другая – белая, вышитая рубинами, с белым капюшоном, а третья – с черным капюшоном. Я доказывала администрации фирмы, которая закупила марку Голицыной, что после банкротства мне необходимо утвердить эту марку и свое творчество, заявив: «Я та самая, которая создала пижамы». Это было моей визитной карточкой. А потом, эти изделия я всегда считала своим талисманом, несущим удачу, в которой я так нуждалась. Я пошла к вышивальщицам и наседала на них, пока недобилась того, что хотела. Я начала с дефиле на площади Сиены, и это был успех.

После второго банкротства в июне 1990 года марка Голицыной была закуплена обществом «Ксинес», которым руководила Джада Русполи, чей муж был племянником Сильвио. Если быть точной, Луис Мизази является сыном сестры Сильвио и живет в Бразилии. Его отец – президент биржи в Сан-Паулу, покончил с собой, когда узнал, что у него рак. Это был человек, которого я обожала: интеллигентный, блестящий, забавный. Возможно, я любила его больше всех в их семье. Мы понимали друг друга с полуслова. С молодых лет Луис должен был заниматься делами своего отца. Очень молодым он и женился, у них с женой родились мальчик и очаровательная девочка. К сожалению, мальчика они потеряли, а это был исключительный ребенок, умный, спортивный, его все любили. Ему было 16 лет. Вместе со своими кузенами он занимался джоггингом в городе и, когда пересекал улицу, попал под автобус и погиб.

Луис страдал необычайно. Впоследствии он женился на Джаде Русполи, и у них родилось трое сыновей. Джаду я знаю с детского возраста, я брала ее с собой в Америку, когда ей было всего 17 лет, и ее родители только что развелись.

Я ничего не сообщала Луису, когда меня посадили в Ребиббию. Я не хотела причинять ему дополнительных страданий. Когда меня освободили, он позвонил сообщить, что отправляется в Кортину за детьми, но вскоре вернется и встретится со мной. Я посоветовала Луису встретиться с нашими друзьями Арнальди. Они и рассказали ему о том, что случилось. Как только Луис оказался в курсе моих злоключений, он перезвонил с упреками: «Ты совсем с ума сошла, почему ты меня не предупредила?» Я ответила: «У тебя самого было столько проблем, не хватало только моих». С этого момента с помощью Джады Русполи мой племянник Луис занялся моими делами, рассчитывая на сотрудничество с семьей Арнальди – своими итальянскими друзьями, и адвокатом Фарэ – специалистом по делам торговых марок.

Теперь марка принадлежит обществу «Ксинес», но я сохраняю контроль над производством, начиная с творческой фазы, и не только в отношении одежды, но и по всем «лицензиям», число которых со временем увеличилось: от линии престижных покрывал и пледов до домашнего белья, от линии бижутерии до кожаных изделий, купальных костюмов, зонтов, очков, трикотажа, элегантных костюмов для коктейля, подвенечных платьев и спортивных меховых изделий, и, наконец, от линии плащей и жакетов для женщин до изделий из фарфора для Ричарда Джинори. Я создала один из наборов посуды, вдохновляясь декоративными мотивами своей столовой, воспроизвела в уменьшенном виде трельяж, разумеется, более легкий, с золотистыми бордюрами и росписью малахитовым и бирюзовым тонами. Одну пьемонтскую фирму я попросила изготовить посуду по тем образцам, которыми владела моя семья, часть из них была представлена фирмой Ступиниджи на выставке предметов искусства из коллекций Эрмитажа. Первоначально было 220 предметов особой ценности, подаренных царю одной из наших прародительниц, но впоследствии многое из коллекции было утрачено. Самое удивительное, что посуда была создана туринскими мастерами, работавшими по серебру, под руководством француза Бушерона.