Княжна Голицына – принцесса моды - [76]

Наконец, после истории с тюрьмой я могла заняться новой квартирой. Мне всегда нравилось больше находиться дома, чем вести светскую жизнь, участвовать в праздниках или посещать рестораны. Мне нравится принимать друзей у себя. Джада Русполи сочла необходимым, чтобы общество «Ксинес» располагало в Риме комнатой для «живого» показа, в которой лучше гляделись бы мои изделия, предназначенные для домашнего отдыха.

Естественно, я перенесла туда самые дорогие для меня вещи. Моя студия в миниатюре теперь напоминает ту, в которой мы жили с мужем в доме на площади Испании, с русской мебелью в стиле ампир. Я все время видела ее около себя и захотела, чтобы она сопровождала меня и на новом месте. В салон я переместила и часть «зимнего сада», который в свое время проектировал архитектор Ренцо Монджардино.

* * *

Коллекция, которую я представила в январе 1991 года, была вдохновлена Африкой: пятна, геометрические узоры, никаких цветов – лишь тропические листья на тканях для основных моделей. Одежда, чем-то напоминающая одеяния племен пустыни Сахары, с четырьмя карманами для сафари, оттенков коричневого цвета: от какао до ореха, от меда до нефти и пижама-палаццо в элегантной версии, очень прозрачная.

Через несколько дней после показа, по случаю православного Рождества, я была приглашена в Петербург, где приняла участие в телемарафоне, организованном ЮНЕСКО в Кировском театре, с участием независимой телекомпании «Нева-TB» и других. Целью манифестации был сбор средств, чтобы помочь возвратить городу его былую красоту. «Экспедицию» организовала «АТЕР Модены», которая занимается театральным обменом, при деятельном участии синьоры Бертани. Вместе с Голицыной были, естественно, Джада Русполи с сыном, Паола Арнальди, адвокат Фарэ и моя «премьерша» Армена, которая до сих пор близка мне.

Петербург был и остался столичным городом, его отличает трогательная красота, к которой я чувствую свою причастность. Это моя последняя любовь. Но часто последняя любовь именно та, которую ты искал всю жизнь, и в ней уже находишь далекое эхо твоего голоса. В памяти моих родителей и, возможно, родителей моих родителей остался образ города, возведенного у воды. Этот город Достоевский называет «самым абстрактным и придуманным на земном шаре». Эта столь неуловимая, мистическая и заколдованная северная метрополия живет в сердце каждого русского. Я пронесла образ города в себе и в те годы, когда принимавшие меня города были шумными, красочными и оглушительными центрами западного мира, и даже тогда, когда отрицала, что желаю возвратиться в мою страну и сравнить мои детские фантазии с реальностью.

В Петербурге я представила десять вечерних моделей, отобранных среди моих последних коллекций. Их показали десять красивейших русских манекенщиц под звуки музыки из произведений Отторино Респиги: его музыка была для меня символом верности Риму, которому я никогда не изменяла. Вместе с тем этот композитор представляет для меня также и связь с моей страной: он был первой скрипкой в петербургском театре и учеником Николая Римского-Корсакова.

Местному музею моды я подарила одну из своих ценных пижам-палаццо, изготовленную из черного шелка, вышитую драгоценными камнями и бриллиантами, дополненную большим капюшоном. Другие три экземпляра этой одежды выставлены в Метрополитен-музее в Нью-Йорке, в музее Виктории и Альберта в Лондоне и в парижском Лувре.

В этой большой манифестации приняли участие многие видные представители Италии, в том числе Пиппо Баудо и Катя Ричарелли, Чечилия Гасдиа, Джанкарло Менотти и Тициана Фаббричини. Выступили более 1000 артистов, и для нужд города была собрана значительная сумма. В фойе театра простые граждане опускали свои дары в большой кувшин. Были приняты и помещены в большую мраморную вазу крупные чеки американских и европейских фирм, что фиксировали телекамеры, в то время как ведущий громко объявлял имя жертвователя.

Это был замечательный опыт, хотя он и потребовал немало хлопот. В течение недели я почти не выходила из театра: танцмейстер обучал манекенщиц двигаться под музыку, приходили журналисты за интервью. Поездку я совершала с группой «Венецианский карнавал», эти симпатичнейшие и неутомимые люди беспрерывно танцевали и пели. В любом случае поездка была захватывающей. В Москву мы прилетели на самолете ночью во время сильного снегопада, а в Петербург отправились на поезде. Здесь к нам начали приставать какие-то личности, навязывая свое «купи-продай», а охранники в поезде не хотели и пальцем пошевелить. Сперва я охраняла баулы с одеждой, буквально сидя на них, а потом потребовала, чтобы весь багаж перенесли в мое купе, тем не менее всю ночь я не сомкнула глаз.

Гостиница в Петербурге была прекрасной, современной, находилась прямо у Финского залива. В театре, в котором мы выступали, из партера убрали все стулья, и представления происходили на этом пространстве. Номера длились 15–20 минут. Стояла совершенно особая атмосфера. Мне предоставили право выбора моделей. Предусматривался и показ костюма, который я должна была подарить музею, но я не хотела, чтобы его представляла обычная манекенщица, и попросила сделать это мою милейшую подругу Клаудию Русполи, она сопровождала в России сестру Джаду. Клаудия, правда, пришла в замешательство, заметив, что ей одной будет это затруднительно сделать, и мы ей нашли партнера, красавца-блондина, но у него не было смокинга. К счастью, блондин был такого же роста, что и адвокат Фарэ. Последовал, с взаимного согласия, быстрый обмен одеждой. Адвокат Фарэ был поплотнее и немного замешкался, решая проблему с узкими для него брюками, но мы прикрыли их довольно просторным пиджаком русского пошива. В момент, когда все было готово, я приготовила мою кинокамеру, чтобы заснять вечер, но меня позвали, чтобы взять еще одно интервью. Когда я начала отвечать на вопросы, я вдруг увидела на огромном экране фотографии, снятые в моем доме русскими фотографами, они сделали их перед нашим отъездом из Рима. Еще раз интервью помешало мне насладиться показом мод, а я умирала от желания увидеть, как все происходило.