Княжна Голицына – принцесса моды - [47]
Элизабет Арденн, которую на самом деле звали Флоренс Найтингейл Грэм, открыла салон красоты в Нью-Йорке в 1912 году. В основе его лежала та идея, что гимнастика, диета, массаж и правильная осанка являются главными компонентами красоты, а косметика должна быть естественной. Об Арденн я сохранила ностальгические воспоминания. В Нью-Йорке она имела магазин, в котором располагался огромный бутик, где продавались и мои костюмы. Это была твердая, способнейшая, упорная женщина, со мной она была на редкость внимательна, настолько, что перед моим отъездом предлагала свою горничную для упаковки моих вещей. Она хотела, чтобы пижамы-палаццо продавались и в ее бутике в Милане, и мы пришли к соглашению.
К сожалению, обе мы были обмануты директором магазина, который продавал под моей маркой костюмы, в создании которых я не участвовала. Мои клиенты в Милане были рады тому, что им нет необходимости каждый раз отправляться в Рим для выбора моделей и примерок, но спустя некоторое время обнаружили, что выставленные на продажу костюмы не отвечают моему стилю. Тогда я решила лично проконтролировать положение дел и увидела огромную массу купленных на мелких рынках костюмов, которым дали мое имя. Я не хотела ничего говорить Элизабет, она ведь была так мила со мной. Я просто объяснила, что у меня нет времени заниматься бутиком и я ухожу из сделки. Когда она умерла, я стала сотрудничать с «Эсте Лаудер».
Потрясающий успех на первом вернисаже в Палаццо Питти в 1962 году: меня вызвали на подиум и у меня были мокрые от волнения глаза. Моя коллекция была признана чарующей и электризующей.
Коллекцию «бутик» очень ждали американские покупатели, вкусы которых, мне казалось, я полностью понимала. Будучи последовательной в моем вечном клише – брюки-казакины, я тем не менее давала волю фантазии и достигала все более эффектных результатов. Сверкающие и высоко поднятые шелковые воротники отличались самыми яркими цветами – оранжевые, зелено-фисташковые, зелено-изумрудные, тона красной герани, модели становились еще более праздничными, украшенные сверкающими камнями, ниспадающими каскадами кораллов, яшмы и т. д. Как вариант были представлены несколько блуз из джерси, с рукавами типа кимоно. Хорошо продуманные туфли, каждая пара со своей окраской, много полякинов, отделанных тканью с того же костюма и обтянутых вокруг лодыжек отворотами из бахромы.
Элизабет Тейлор в фильме «Клеопатра»
В том году Рим посетила Лиз Тейлор для съемок фильма «Клеопатра», который ставил Джозеф Манкиевич с участием Рекса Харрисона и Ричарда Бартона. Об этом оповещал журнал «Ла сеттимана инком»: «До того, как их отношения стали охлаждаться, Лиз каждую неделю отправляла Эдди Фишера в город со списком вещей, которые нужно было приобрести. Например, у своей подруги княгини Голицыной, в ее знаменитом ателье, она купила целую серию казакинов с золотыми блестками и всех оттенков красного цвета, черный комбинезон с манишками, как у летучей мыши, комбинезон из зеленого джерси, коллекцию свитеров с бахромой и башлыками».
Итак, мне приходилось одевать и Лиз Тейлор. Я была очень дружна с Вальтером Вагнером, ее продюсером, очень симпатичным человеком, который рассказывал мне, что она смертельно влюблена в Ричарда Бартона, и у нее плохо шли съемки фильма. Оба были без ума от любви и пили, как помешанные. Мало того, она поглощала хот-доги с горчицей и опустошала бутылки с виски и во время примерки платьев. Ее собаки ели из той же тарелки, что и хозяйка. Когда Лиз хотела остаться одна с Бартоном, дабы избавиться от мужа, она посылала его покупать ей одежду. Вот почему мы постоянно видели в нашем ателье Эдди Фишера и вскоре уже не знали, что ему предложить. Продюсер был в отчаянии, фильм тормозился, стоил целое состояние. Ко всему прочему, Лиз получила пищевое отравление, после того, как поела в одном трактире на Аппиевой дороге.
«Вы так и не посетили Россию?» – спрашивает меня журналистка. Я ответила: «Если так будет и дальше, я никогда туда не поеду. Я не смогла бы повезти модели высокой моды в страну, где допускается лишь производство сериями. Для этого было бы необходимо иметь помощь правительства, а вы лучше меня знаете, какая полемика ведется в эти дни. Мое дефиле мод в СССР с экономической точки зрения означало бы провал, если это будет лишь изолированный эксперимент. Вы прекрасно знаете, что нам никто не поможет, никто не даст денег. Мы помогаем зарабатывать промышленникам Севера, но эти не дадут ни лиры. Что я могу сказать? Мне хватает моих клиентов, которых не интересует, вернусь ли я в свою страну. Скажу больше, у меня не только нет желания везти итальянскую моду за границу, но я также никогда не покину Рим!»
От американской журналистки Дианы Вриланд пришла телеграмма, в которой она одобрила мое решение остаться в Риме: «Спасибо за твое милое письмо. Думаю, что ты должна остаться в Риме и в Риме утверждать свою сильную личность, свой характер и свой талант. Это более важное и личностное решение, чем отправиться в Париж. Никогда не следуй за массой. С нежностью, Вриланд».
Симонетта же пустилась в путь и поехала в Париж. Именно по этому поводу моя подруга детства и я страшно поссорились и не разговаривали в течение 20 лет. Симонетта решила уехать в Париж по совету Джона Берав Фэрчайлда, директора «Уимен’з вэар дейли» – «Женской ежедневной одежды», библии моды. Направленный в 1954 году во Францию, чтобы возглавить парижскую редакцию этого американского издания, Фэрчайлд полностью нарушил правила журналистики в области моды, наполняя страницы газеты сплетнями, публикуя модели стилистов ранее установленного времени. В 60-х годах он вернулся в Нью-Йорк и стал главным редактором газеты, которую обогатил яркими иллюстрациями и отчетами о важнейших событиях в высшем свете.
