Княжий остров - [38]

Шрифт
Интервал

Егор с ужасом видел с крыши этот взмах, он оборвал его уже запредельные мысли и пьянящее блаженство. Быков явственно почуял запах своего горелого мяса и застонал… так же страстно пожелал вернуться к этой женщине, которая не выпускала из руки раскаленное серебро… Окаемов увидел, как тело Егора вздрогнуло, тяжелый и усталый вздох всколыхнул его грудь, дернулись веки глаз… Он возвращался… Егор вдруг почуял нестерпимую, жгучую боль на сердце и застонал, отчетливо проговорил:

— Вот мы и вместе…

Ирина отняла крест, осторожно отложила его и поднесла к глазам ладонь со вздувшейся кожей. На его же груди было выжжено несмываемое тавро. Навек, Все боги и слова, весь тайный и великий смысл древности влился в него через пламя и пепел. Дыхание восстанавливалось, Егор приходил в себя.

Окаемов метнулся к вещмешку, что-то нашел в нем и подбежал к Ирине. Приказал ей:

— Раскрой ладонь! — насыпал полную горсть соли и сжал ее пальцы в кулак. — Держи соль! Терпи! Это старый способ от ожогов. Соль все вытянет… Держи и терпи!

— Терплю…

ГЛАВА II

Матерь-Сва парила над омытой дождем, грозовым озоном наполненной землей. Тучи утекли за предел горизонта, народившийся молодой месяц ясно горел в небе, далекие звездные миры мерцали и слали свой свет через огромные пространства тьмы и хлада, чтобы знали на Земле и мучились, что они есть. Вовек загадочный космос, без конца и края, — непостижимо это для понимания человека, — и если начинать думать о пределе Мира, то накатывает мистический ужас и что-то уводит от этих запретных дум, ибо можно потеряться разумом в величии пространства и тайне Света… Знание сие опасно смертному; чтобы прийти к нему, надобно испытания земные пройти, хотя бы одно — самое простое и самое тяжкое — испытание Истиной…

Матерь-Сва парила в ночи, озирая огромные пространства Руси, видя Млечный Путь на небе и млечное сияние серебряных нитей, слившихся в реки и ручьи, скрученные в светлые верьви Любви от земель и домов разных к местам боев страшных. Из этих нитей соткана будущая судьба России, золотым и серебряным шитьем на Небе предугадана судьба каждого воина, коего любят и ждут. Видит Матерь-Сва их в окопах в сиянии голубом и золотистом, а рядом зрит темные силуэты без оберега, тоскующие и обреченные на погибель, ибо Природа не терпит лишнего и пустого в себе… Все оно подлежит забвению…

Матерь-Сва бесшумно летит над Трояньей землей русичей, ведая древний смысл этому имени… Это тройка, где Луна — коренник, а пристяжные — молодой Месяц и ущербный Месяц; мчат они над землею неустанным бегом времени… Искры звезд из-под копыта.

В мирные годы залетает Матерь-Сва к гнездам своих родственников в другие страны. К Саве Святому у сербов, живущему в горах. Мертвых оживляет Сава, слепоту исцеляет, не боится огня земного и превращает плохих людей в животных… Сава отнял солнце у дьявола… грозными тучами повелевает, пасет небесное стадо по своему разумению и во благо людям или в наказание побивает градом и разит молниями… Велик Сава и могуч…

Бывает она в гостях у литовского бога Совия — не менее могучего и почитаемого… А уж в южных странах столько божественной родни, вылетевшей из единого гнезда ариев… Там и Сва-дха в Индии, жена Вахни-огня, дочь великого Агни; Свадха есть — Мудрость и связана с огнем, ее тело состоит из четырех заповедных вед…

Там же живет Сав-итар, солнечное божество — отец Сурьи. Выезжая на конях своих, сидит в колеснице, восходит по небосклону и будит весь мир и богов, управляет солнцем и ветром, управляет миром и является высшим творцом его и хранителем… Савитар зовется Широкорукий… Крышный-крылатый… охраняет своими крылами всех людей, распределяет сокровища и счастье. Савитар мудрейший из мудрых, он может принимать все формы, знает источник океана и возбуждает людские мысли. Это самый великий и могучий Бог-Солнце… А в храмах индийских и тибетских выложен на полу древнейший знак солнца крестом катящимся — СВА-стика, хвосты полукружьями загнуты в вечном движении…

Там же живет Сав-итри, дочь бога Сурьи… Да сколько их еще! Сав-даг — владетель мира в Тибете…

Гнездо Све-нтовита на острове Рюген, священное место западных славян. Свентовит — Бог-богов, высший Бог… Храм ему в Арконе… Четырехглавый Свентовит в пурпурной одежде, меч на поясе, знамя и доспехи… Он выезжает ночью на борьбу с врагами, как и Матерь-Сва, как и Святовит русичей… Но у них есть еще выше Бог — Сварог… А сын его именем Солнце — есть Даждьбог. «Солнце царь сынъ Свароговъ еже есть Дажьбог«

И Соваоф… Господь воинств небесных… Вседержитель, объединяющий все воинства вселенной… Владыка Сил!

А в пещере-дупле Вербушки Истинной, где живет Матерь-Сва, есть тайна великая Слова… Висит на стене в сухой глубине дупла книга предревняя, воском залиты ее черты и резы чтобы времени и тлену неподвластна была. Связаны в проушины дощьки тонкие-вербовые, числом 77, потемневшие от веков минувших. И зовется та книга редкая и тайная — Блеск-Книгой, или Книгой Сияний…

Летит Матерь-Сва над разоренным гнездом Руси, кипит война проклятая, кровушка льется невинная, костушки светятся неубранные в травах и хлебах некошеных. Громыхает железная сатанинская пята иродов пришлых, с крестом перевернутым-паучьим, ослепленных злостию к земле этой древней, Богу единому. Падших ангелов смерти, к смерти бредущих… Перстом диавола направляемые на самоистребление корня одного могучего. Братья белые, слишком сильны вы стали для алчной Тьмы, вот и стравлены погибелью…


Еще от автора Юрий Васильевич Сергеев
Становой хребет

Роман «Становой хребет» о Харбине 20-х годов, о «золотой лихорадке» на Алдане… Приключения в Якутской тайге. О людях сильных духом, о любви и добре…


Повести

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Рекомендуем почитать
Заслон

«Заслон» — это роман о борьбе трудящихся Амурской области за установление Советской власти на Дальнем Востоке, о борьбе с интервентами и белогвардейцами. Перед читателем пройдут сочно написанные картины жизни офицерства и генералов, вышвырнутых революцией за кордон, и полная подвигов героическая жизнь первых комсомольцев области, отдавших жизнь за Советы.


За Кубанью

Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.


В индейских прериях и тылах мятежников

Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.


Плащ еретика

Небольшой рассказ - предание о Джордано Бруно. .


Поход группы Дятлова. Первое документальное исследование причин гибели туристов

В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.


В тисках Бастилии

Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.