Княжеские трапезы - [58]

Единственным молодым существом в замке была мисс Маргарет. Из-за своей сдержанности она оставалась практически незаметной. Маргарет открывала рот только для того, чтобы ответить на заданный ей вопрос; впрочем, суровый вид дамы-компаньонки, ее замкнутое лицо, опущенные глаза ничуть не располагали к беседе. Маргарет выглядела хрупкой, но, стоило всмотреться в нее, чувствовалось, что у этой молодой женщины стальная воля, служащая ей защитой. На первый взгляд у Маргарет была совершенно незапоминающаяся внешность, но если глаз задерживался подольше на ее лице, то оно уже казалось красивым.

Появление Эдуара нисколько не изменило поведения молодой женщины. Она не обращала на него абсолютно никакого внимания — так велика была ее преданность княгине Гертруде. Бланвен существовал для Маргарет только как объект внимания ее хозяйки.

К герцогу Гролоффу уже подступили зыбучие пески старческого маразма. Его ущербность усугублялась тщательно скрываемой им глухотой. Случалось, что он не отвечая на вопросы своих собеседников, продолжал ковыряться в своей тарелке, даже не вставал из-за стола, несмотря на знак, поданный княгиней Гертрудой. Впрочем, ему приходилось переживать и прекрасные моменты просветления. Именно герцог управлял всеми делами Скобосов; борясь с дремотой, он считал и пересчитывал целые колонки цифр, затем проверял результат на счетной машинке, но и этот результат он перепроверял, считая в столбик.

Гролофф был близким другом, поверенным в делах и советником Оттона Третьего. Во время захвата дворца герцог получил пулю в грудь, и его сочли убитым. Тела герцога, князя и нескольких его преданных сторонников, погибших за своего суверена, сволокли во двор, и облили бензином, чтобы сжечь. Но пользуясь дымовой завесой, Гролофф чудом проскользнул к пруду, где он и провел несколько часов, прячась за кувшинками.

Затем ему посчастливилось попасть к своим друзьям, те выходили раненого, а уж потом Гролофф смог переправиться в Швейцарию, где укрылись княгиня Гертруда с сыном. С тех пор герцог никогда не разлучался с княжеской семьей.

В начале вечера Эдуара предупредили, что княгиня собирается отправиться на кладбище. Он уже успел переодеться в темный костюм и был готов последовать за бабкой. На полностью выкошенной поляне восхитительно пахло свежим сеном. Благодаря этому и озеро лучше виднелось: белые лебеди, казалось, занимались фигурным катанием вдоль каменной пристани. Это зрелище взволновало Эдуара. Величественное умиротворение, дурманящая тишина не могли не возвышать душу. Он подумал о Розине, представил себе мать в убогом вагончике, на краю зияющей ямы, и его сердце сжалось.

У Бланвена были двойные корни: из княжества Черногория и уродливого парижского предместья в стиле Вламинка,[12] где небо сходится с землей. Раньше Эдуару приходилось соприкасаться только со вторым миром, а теперь он начал понимать, что ему чего-то смутно не хватало в прежней жизни. Было ли подобное возможно или он сам придумывал эти истории? В северо-западном предместье Парижа он вечно мучился от тоски, его терзали неясные ощущения — он чувствовал, что внутри него бьется что-то «нездешнее».

Княгиня дала внуку книги о Черногории. Это маленькое, почти опереточных размеров государство, столько раз захваченное врагами, столько раз «освобожденное», немного напоминало княжество Монако. Песчинки-территории обязаны были своим рождением географическим или историческим причудам — они вызывали смех. Эти государства не могли соперничать с нормальными нациями и постоянно находились под бдительным оком своего мощного сюзерена. Европа терпела их как фольклорную редкость или ради каких-то банковских выгод.

Гертруда показала Эдуару фотографии, бережно хранившиеся в большом альбоме из бархата гранатового цвета: дворец Токор с его висячими садами; великие события из жизни князя Отгона — коронование, свадьба, прием иностранных суверенов. На многих снимках фигурировал герцог Гролофф в придворном мундире, он всегда держался рядом с князем, но, несмотря на многочисленные награды и придворное шитье, он неизменно выглядел как бдительный слуга.

Гертруда была прекрасна, просто восхитительна в своих воздушных платьях, она буквально светилась от переполнявшего ее счастья! Незаметен был даже ее маленький рост, настолько величественно она держалась. Княгиня, казалось, была повсюду, мягкая и властная, ненавязчиво следившая за всем, что творится вокруг. Эта женщина была воплощением гармонии, и для того, кто умел читать по фотографиям, становилось ясно: любовь к мужу составляла стержень ее жизни. Судьба Гертруды была романтической, как и у многих ее знаменитых предшественниц. Очарование и счастье окружали Гертруду в таких количествах, что становилось понятно: долго так не протянется.

Мидинеткам с чувствительным сердцем хорошо известно: участь принцесс незавидна, их счастье длится недолго. Судьба представляет им счет за все те милости, которыми она же и осыпала их.

* * *

Старый Вальтер вел «роллс-ройс» мягко и медленно, как шофер Елизаветы Второй, что раздражало Эдуара. Он охотно сел бы сам за руль, но в присутствии бабушки это было невозможно.