Княженика. Книга 1. Золото - [34]
Эти кроссовки не могли выбрать другого момента, чтобы порваться! Не вынесли местных дорог…
Неделей раньше — и я бы смогла их заменить, купила бы мойку на кухню подешевле. Месяцем позже — и уже можно было бы в теплые ботинки переобуться, а это рванье выкинуть. А так и деньги, папой присланные, я уже потратила на всякие нужные краны и шланги, и в зимней обуви упаришься. Можно, конечно, у Анжелики какие-нибудь старые попросить, но не нравятся мне ее вещи, вот не нравятся и все тут.
Такая мелочь в обычное время — но сейчас эти рваные кроссовки серьезно выбили меня из колеи. Можно занять денег у дяди Гриши, немного он наскребет и без обращения к тете Неле, но здесь я не смогу купить ту обувь, которая мне по душе, здесь же все примерно такое же, как бутике тети Нели, из одного места везут.
Можно было открыть контейнер и найти ящик с маминой обувью… От этой мысли сразу стало плохо. Нет уж. Скоро ударят настоящие холода, и я переселюсь в ботинки. Надо лишь немного продержаться. Купить клея и постараться починить лопнувшие носы моих кэрриморов. А в следующий раз взять туристские, такие, у которых и нос, и пятка резиной укреплены. (Планы на будущее немного успокоили.) Ничего, зато джинсы пока, тьфу-тьфу-тьфу, держатся. Вот же влипла…
Пришлось ехать за клеем. Где-то там, конечно, должна была прятаться мастерская по ремонту обуви, но в расстроенных чувствах я ее не нашла. Купила «Супермомента», который клеил все, и дома постаралась подлатать носы кроссовок. Получилось не ахти, но я решила, что нормально, потянет.
Время шло, и я вдруг поняла, что начала чувствовать Ярослава, не глядя: узнавала по шагам, когда он заходит в класс, знала, что он стоит позади меня, даже если его не видно.
Иногда теряла — когда расстояние было больше, чем обычно. Тогда начинала осматриваться, искать его взглядом. Находила — и успокаивалась. Словно мне не все равно. Странно…
Он словно начал заполнять собою мою жизнь, обживать угол в моем доме, хотя его, собственно говоря, никто особо не приглашал. Но дни без него стали скучными. А с ним — интересными. Он ухитрялся быть ненавязчивым но, даже и не знаю, как сказать, объемным, что ли. То есть занимал какое-то пространство и в нем держался, как король в своей стране.
Наблюдать за ним было чистым наслаждением: умудряясь оставаться самим собой, в школе он, все-таки, был другим, нежели чем у меня в избушке. Настороженным, натянутым, как струна. Вызывающим. Выпятит челюсти — и смотрит на всех насмешливо.
А усаживаясь за мой, то есть папин, верстак, он становился сосредоточенным, спокойным. Умиротворенным каким-то.
Ярослав, оказывается, умел улыбаться не только ехидно. Если хотел.
Ему нравилось отрабатывать какое-нибудь упражнение, когда он его понимал. Это сразу было видно по легкому, стремительному почерку. Когда же упирался во что-то непонятное, начинал выписывать ручкой такие осторожные и медленные кренделя, словно по-пластунски подкрадывался к опасному месту.
Он вообще, как я поняла, был очень осторожен.
Не труслив — сложно назвать трусом человека, легко раскидавшего мальчишек из бэ класса. Но при этом риск ради риска — это уж точно не про Ярослава. Права была Татьяна Николаевна, когда говорила, что иногда он напоминает совсем уж взрослого.
Странный он какой-то. Непонятный.
Однажды, когда он пришел, на улице разыгралась буря.
Сначала было тихо, светло, а потом поднялся ветер, откуда ни возьмись, появились тучи. И резко потемнело. Пришлось зажечь свет раньше времени.
Холодный дождь хлестал по стеклам. Ветер завывал, дергал ставни, пытаясь сорвать крючки. Шум крыльев и птичий клекот слышался в этом вое.
— Смешно, да? — рассказала я о своем впечатлении Ярославу.
А он помрачнел. Сказал, что ему пора, мол, у них там за кладбищем тропу может размыть — и ушел в самый ливень. А лицо у него при этом было — мама моя!
Было так жалко, что он ушел. Я поняла, что с нетерпением жду завтра — чтобы в школе его увидеть. И еще я поняла, что мне хочется, чтобы он был рядом.
…И вот когда я все это поняла, Ярослав вернулся. Постучался в дверь, возник на пороге, мокрый с головы до пят. Жемчужно-серая футболка облепила мускулистую грудь, загадочный золотой знак пламенел на ней, словно солнце на фоне грозовых туч.
Он изысканно вежливо сказал, что в ближайшее время занятий не будет, у него дела. Развернулся и быстро исчез, словно за ним кто гнался.
Сказать, что это был шок — ничего не сказать. У него, значит, дела. Поэтому все побоку, еще бы. Зачем такому крутому мачо русский язык. А я-то, дура, расслабилась, напридумывала себе невесть что… Как последняя идиотка.
Я не ожидала, что возьму и разревусь. Задрожали губы — и готово, слезы хлынули градом, я даже растерялась. Сидела на диване и рыдала в голос, благо услышать меня никто не мог. Постаралась как-то взять себя в руки, доковыляла до раковины, глянула в подвешенное над ней зеркало — лицо красное, глаза отекли, нос опух. Разозлилась — и разрыдалась по новой от обиды и злости. Сволочь, сволочь и гад! Ненавижу его, ненавижу!
Всю ночь просыпалась оттого, что плачу во сне и зову папу.
Внешность ангела, душа дьявола, шлейф из злодеяний, клеймо на плече. И багровая тень всемогущего кардинала за ее спиной.Да, та самая миледи.Леди Винтер, баронесса Шеффилд. Практически фон Штирлиц. Лучший агент кардинала.Но не много ли злодейств на одну персону?И не слишком ли банальный конец для умной, дьявольски умной женщины?А кто сказал, что миледи мертва?Она и не думала умирать так просто и безропотно. Умереть любой сможет, а вот выжить и победить — только миледи.Она сама вам расскажет, что же на самом деле произошло.
Мы рождаемся, и раньше, чем почувствуем в жилах магию, ощущаем затылком лезвие серебряного топора, как напоминание, как предупреждение.Магия – наша власть над мирами. Плаха – наш частый конец.Почему же не плаха, почему рудник? Почему?! Почему я? За что?
Всё самое интересное, что только могло быть на излёте средневековья в Европе. Замки, рыцари, турниры, прекрасные дамы, бойкие служанки, беглые нубийцы, неотразимые звездочеты. Охоты и балы. Колдуньи и инквизиторы.Благородные (и неблагородные) пираты. Гордые и неустрашимые шейхи. Гаремы и верблюды. Осады и побеги. Любовь и предательство. Дружба и верность. Наряды и лохмотья. Всё, буквально всё, что нужно для умопомрачительных приключений двух аквитанских девиц.
Хорошо, что есть лето.Хорошо, что летом есть каникулы.Найдите человека, который считал бы наоборот! Нашли? Скорей положите ему на голову холодный компресс, – он перегрелся!Шустрик, Полосатик и Затычка таких людей не встречали никогда. Для них в лете было лишь одно неудобство – уж очень оно быстрое и короткое.В самом деле, – учишься, учишься, учишься, учишься, сил никаких не остается, еле до лета доживешь, а оно раз – и пролетело! Обидно…Нет бы наоборот: каникулы, каникулы, каникулы, учеба – вжик! – и опять каникулы, каникулы, каникулы…
Нет мира в священных землях. Империю раздирает смута. Могущественный аристократ сверг законного правителя. Император с верными людьми бежал в горы. В бездне раскол. Орды Нежити готовятся вторгнуться на земли живых. Бастард с захудалой окраины Империи попадает в сердце преисподней, к трону Князя ада. И умудряется сбежать, жестоко оскорбив самого повелителя бездны. На наглеца объявлена охота, демоны будут идти за ним по пятам, где бы он ни скрылся. Но горит в небе счастливая звезда подкидышей. И даже в охваченном войной мире можно найти друзей.
Последние дни лета всегда печальны.А чему радоваться-то? Лето вот-вот кончится, значит будет осень, учеба и дотянуть до следующих каникул – все равно, что пройти на четвереньках от Акватики до Места, Где Всегда Тепло…
Ад строго взимает плату за право распоряжаться его силой. Не всегда серебром или медью, куда чаще — собственной кровью, плотью или рассудком. Его запретные науки, повелевающие материей и дарующие власть над всесильными демонами, ждут своих неофитов, искушая самоуверенных и алчных, но далеко не всякой студентке Броккенбургского университета суждено дожить до получения императорского патента, позволяющего с полным на то правом именоваться мейстерин хексой — внушающей ужас и почтение госпожой ведьмой. Гораздо больше их погибнет в когтях адских владык, которым они присягнули, вручив свои бессмертные души, в зубах демонов или в поножовщине среди соперничающих ковенов. У Холеры, юной ведьмы из «Сучьей Баталии», есть все основания полагать, что сука-жизнь сводит с ней какие-то свои счеты, иначе не объяснить всех тех неприятностей, что валятся в последнее время на ее голову.
Джан Хун продолжает свое возвышение в Новом мире. Он узнает новые подробности об основателе Секты Забытой Пустоты и пожимает горькие плоды своих действий.
Что такое «Городские сказки»? Это диагноз. Бродить по городу в кромешную темень в полной уверенности, что никто не убьет и не съест, зато во-он в том переулке явно притаилось чудо и надо непременно его найти. Или ехать в пятницу тринадцатого на последней электричке и надеяться, что сейчас заснешь — и уедешь в другой мир, а не просто в депо. Или выпадать в эту самую параллельную реальность каждый раз, когда действительно сильно заблудишься (здесь не было такого квартала, точно не было! Да и воздух как-то иначе пахнет!) — и обещать себе и мирозданию, вконец испугавшись: выйду отсюда — непременно напишу об этом сказку (и находить выход, едва закончив фразу). Постоянно ощущать, что обитаешь не в реальном мире, а на полмиллиметра ниже или выше, и этого вполне достаточно, чтобы могло случиться что угодно, хотя обычно ничего и не происходит.
Главный персонаж — один из немногих уцелевших зрячих, вынужденных бороться за выживание в мире, где по не известным ему причинам доминируют слепые, которых он называет кротами. Его существование представляет собой почти непрерывное бегство. За свою короткую жизнь он успел потерять старшего спутника, научившего его всему, что необходимо для выживания, ставшего его духовным отцом и заронившего в его наивную душу семя мечты о земном рае для зрячих. С тех пор его цель — покинуть заселенный слепыми материк и попасть на остров, где, согласно легендам, можно, наконец, вернуться к «нормальному» существованию.
Между песчаными равнинами Каресии и ледяными пустошами народа раненое раскинулось королевство людей ро. Земли там плодородны, а люди живут в достатке под покровительством Одного Бога, который доволен своей паствой. Но когда люди ро совсем расслабились, упокоенные безмятежностью сытой жизни, войска южных земель не стали зря терять время. Теперь землями ро управляют Семь Сестер, подчиняя правителей волшебством наслаждения и крови. Вскоре они возведут на трон нового бога. Долгая Война в самом разгаре, но на поле боя еще не явился Красный Принц. Все умершие восстанут, а ныне живые падут.
Никогда неизвестно, кто попадёт тебе в руки, вернее, кому попадёшь в руки ты, куда это тебя приведёт, и в кого превратит. Неизвестно, что предстоит сделать для того, чтобы мир не погиб. Неизвестно, как сохранить близких, которых у тебя никогда не было.