Князь Василий Долгоруков (Крымский) - [88]
И упал бесчувственно на кровать.
В лагере, у офицерских-палаток, раздалась нестройная стрельба, послышались пьяные возгласы: господа офицеры на спор гасили пистолетными выстрелами свечи, били пустые бутылки… Гуляли до рассвета…
12
Огромное расстояние, отделявшее Петербург от Крыма, сдерживало оживленность переписки между Советом и Долгоруковым, ибо только в одну сторону самыё резвые нарочные скакали две недели. Собравшийся на очередное заседание Совет еще не знал о переменах, произошедших в далекой южной земле: ни о подписании акта, ни об избрании нового хана Сагиб-Гирея. Совет обсуждал рапорт Долгорукова о желании крымцев иметь своим ханом Селим-Гирея и о согласии того отторгнуться от Порты. Отторжение, естественно, одобрили, а вот о хане Вяземский высказал озабоченность:
— Он был и останется нам враг!.. Хану, возведенному Портой и преданному ей, доверять никак нельзя!
Панин, проводивший в отсутствие Екатерины заседание, заметил с досадой:
— Увы, господа, мы не можем выбирать ханов за самих татар. Я тоже сильно сомневаюсь в искренности побуждений Селима. Но принимая во внимание просьбу крымцев — надо одобрить его достоинство, показав татарам, что они подлинно независимы.
Вице-канцлер Голицын предложил отметить хана каким-либо подарком, который засвидетельствует полное благорасположение к нему российского двора. Совет постановил послать Селиму саблю, шубу и прочие достойные презенты.
— В новом нашем состоянии с Крымом, — продолжал Панин, — я нахожу за нужное аккредитовать при хане доверенную особу, что могла бы не только представлять российские интересы, но и приглядывать за сим подлым ханом… Такой особой я вижу канцелярии советника Веселицкого, пребывающего ныне при князе Долгорукове.
— Консулом? — спросил Иван Чернышев.
— Особа должна иметь более высокий ранг. Скажем, министра.
— Но он всего-то канцелярии советник, — заметил Вяземский. — Чин для министра недостойный.
— Чин можно повысить, — сказал Панин. — Но сейчас лучшего человека, хорошо знающего татарские особенности, нам не сыскать… К тому же он с ногайцами водит давнее знакомство, а с некоторыми — дружбу. Последнее имеет важное значение, ибо эти коварные орды нуждаются в постоянном присмотре и успокоении, дабы сдержать их от вероломных поступков.
— Вы сомневаетесь в верности ногайцев? — насторожился Вяземский.
Панин достал из папки плотный лист.
— Я позволю себе огласить отрывок из письма князя Долгорукова… «О Едисанской и Буджакской ордах осмеливаюсь доложить: они в таком положении, а особливо знатные мурзы, что с крымцами почти никакой разницы я не почитаю. И чтоб они прежде данную присягу, пока Всевышний не увенчает армию ее императорского величества победою над Крымом, вспомнили, — я от них не ожидаю. И когда крымское войско против меня будет сопротивляться, то не сомневаюсь я, чтоб и они в том им не участвовали…»
— Письмо-то давнее, — заметил Иван Чернышев. — Нынче и Крым завоеван, и войско не сопротивляется… К тому же, как мне ведомо, сами крымцы не жалуют орды и хотят их отделить от себя.
— Это все пока армия князя в Крыму стоит, — пояснил Панин, откладывая бумагу. — А как далее будет?
— Так, может, не искушать судьбу? — развел руки Чернышев. — Пусть ногайцы изберут себе другого хана или остаются под властью Джан-Мамбет-бея.
— С двумя такими соседями будет хлопотно иметь дело, — подал голос вице-канцлер Голицын.
— Однако все же спокойнее, вследствие их слабости, происходящей от разделения, — возразил Чернышев. — Недурно бы тонкими, неприметными действиями противопоставить их друг другу и, может быть, разжечь вражду.
— Здесь поспешать нельзя, — предостерег Панин. — Следует сообразовываться с обстоятельствами, что будут, видимо, весьма переменчивы.
— А по-моему, господа, все они порядочные сволочи, — ругнулся Разумовский. — Что крымцы, что ногайцы — один черт!
Панин иронично улыбнулся:
— До окончания войны и подписания выгодного мира придется, граф, сих сволочей почитать за лучших приятелей.
— Ну а ногайцы чем недовольны? — снова вступил в разговор Вяземский. — Им-то что надо?
— Мы лишаем их христианских рабов. Не возвращаем тех, кто сбежал из орд и пристал к армии князя Долгорукова… Вот и Евдоким Алексеевич писал, что Джан-Мамбет-бей требует их возвращения.
— Христиан магометанам? — искренне возмутился Чернышев. — Ну знаете…
— Большинство пленников — купленные люди, — уточнил вице-канцлер Голицын. — Вот бей и не хочет терпеть убыток.
— Так заплатите им деньги! — горячо воскликнул Чернышев. — Александр Алексеевич!.. (Он повернулся к Вяземскому.) Неужто несколько тысяч причинят казне ущерб?
— Коль Совет решит — станем платить, — торопливо ответил Вяземский.
— Прочих беглых христиан надобно, конечно, выкупать. Но русских подданных — никогда! — жестко сказал Григорий Орлов, молчаливо сидевший все заседание. (После затянувшейся ночной пирушки он был не в настроении, чувствовал себя усталым и разбитым.) — Нам российскими людьми торговать зазорно!
Совет так и постановил…
Позднее, когда в Петербург пришло сообщение об избрании ханом Сагиб-Гирея, Совет снова вернулся к обсуждению вопроса о ногайских ордах. Решили придерживаться прежней линии: осторожно лавировать, отделываясь расплывчатыми обещаниями, но не торопиться их выполнять.
Острое противостояние России и Турции в 60-е годы XVIII века привело к началу долгой и кровопролитной войны. Военный триумф России способствовал и триумфу политическому — летом 1774 года Турция признало крымское ханство независимым государством. Верность и предательство, отвага и трусость, сражение многотысячных армий и закулисные интриги монарших дворов — так творилась история. Роман современного писателя Л. А. Ефанова рассказывает об остром противостоянии между Россией и Турцией в 60-е годы XVIII века.
В серии описывается великий перелом между Древним миром и Римской империей, как олицетворением его, и Средними веками и рождением великого Ислама. Показывает, как из-за цепочки случайностей и малозаметных событий две крупнейшие державы того периода, Рим и Иран были втянуты в последнюю самоубийственную войну, которая по сути завершилась триумфальным шествием истинной веры Пророка. В первой книге рассказывается о событиях, которые вынудили повелителя персов Хосрова обратиться за помощью к своему заклятому врагу, императору Рима Маврикию, и тех ролях, которые играли будущие императоры Фока и Ираклий, а так же, что послужило прологом к мировой и последней войне Древнего мира.
Олег Николаевич Михайлов – русский писатель, литературовед. Родился в 1932 г. в Москве, окончил филологический факультет МГУ. Мастер художественно-документального жанра; автор книг «Суворов» (1973), «Державин» (1976), «Генерал Ермолов» (1983), «Забытый император» (1996) и др. В центре его внимания – русская литература первой трети XX в., современная проза. Книги: «Иван Алексеевич Бунин» (1967), «Герой жизни – герой литературы» (1969), «Юрий Бондарев» (1976), «Литература русского зарубежья» (1995) и др. Доктор филологических наук.В данном томе представлен исторический роман «Кутузов», в котором повествуется о жизни и деятельности одного из величайших русских полководцев, светлейшего князя Михаила Илларионовича Кутузова, фельдмаршала, героя Отечественной войны 1812 г., чья жизнь стала образцом служения Отечеству.В первый том вошли книга первая, а также первая и вторая (гл.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
В книгу известной русской писательницы О. Д. Форш (1873–1961) вошли ее лучшие исторические романы. «Михайловский замок» посвящен последним годам правления императора Павла I. «Одеты камнем» рассказывает о времени царствования императора Александра II.
Роман «Бастионы Лапландии» — подлинная история невероятно трогательной любви, повествование о которой органично вплетено в описание боевых действий в Лапландии во время Советско-финской войны 1939-1940 годов.В романе честно показано, как финны противостояли вторжению и в итоге сохранили свою независимость. В то время как вовсе не большевистские полчища, а обычные парни из крестьянских семей и фабричных окраин, наши деды и прадеды, шли с простой идеей — освободить финский народ от гнёта капиталистов и помещиков, но, даже разуверившись в ней, не сломались морально и в немыслимо тяжёлых условиях заполярной зимы пытались выполнять поставленные командованием задачи.
Роман «Царевич Димитрий» – I часть трилогии А.В. Галкина «Смута» – о самом тяжелом «смутном» времени в истории России (конец XVI, начало XVII века, становление династии Романовых). Главный герой её – Самозванец Лжедмитрий I, восшедший на русский престол с помощью польского и казачьего войска. Лжедмитрий I считал себя настоящим царевичем, сыном Ивана Грозного, спасённым от убийц, посланных Борисом Годуновым. Получив европейское образование, он стремился направить свои царские усилия на благо Руси, но не сумел преодолеть противоречий между разными слоями населения.
Новый роман Сергея Мосияша «Похищение престола» — яркое эпическое полотно, достоверно воссоздающее историческую обстановку и политическую атмосферу России в конце XVI — начале XVII вв. В центре повествования — личность молодого талантливого полководца князя М. В. Скопина-Шуйского (1586–1610), мечом отстоявшего единство и независимость Русской земли.
Роман современного писателя-историка Юрия Когинова посвящен Петру Ивановичу Багратиону (1765–1812), генералу, герою войны 1812 года.
Исторический роман известного современного писателя Олега Михайлова рассказывает о герое войны 1812 года фельдмаршале Михаиле Илларионовиче Кутузове.
Новый исторический роман современного писателя Ивана Фирсова посвящен адмиралу Д. Н. Сенявину (1763–1831), выдающемуся русскому флотоводцу, участнику почти всех войн Александровского времени.