Князь Шаховской: Путь русского либерала - [136]

.

П. Я. Чаадаев обозначил целый комплекс проблем в области русской религиозной философии и национальной мысли, вокруг которых до сих пор не прекращаются споры. Одни вслед за А. И. Герценом акцентировали внимание на социально-гражданской основе историософии П. Я. Чаадаева, пафосе неприятия строя, держащего страну в самоизоляции. Другие вслед за М. О. Гершензоном центром исследования делали проблему христианского идеала в трудах Чаадаева. При этом открытым оставался вопрос о том, стала ли концепция П. Я. Чаадаева «составной частью» воззрений западников или славянофилов, истоки спора между которыми и были порождением творчества П. Я. Чаадаева.

Причем Шаховской настаивал, что Чаадаев вовсе не отрицатель и даже вовсе не западник. «Он пророк мирового христианства, ожидающий от русского самосознания последнего победоносного удара по мировой лжи»^{397}.

Взгляды П. Я. Чаадаева оказали решающее влияние на формирование воззрений Д. И. Шаховского. Основной в понимании Д. И. Шаховским чаадаевского наследия и одной из центральных идей самого Д. И. Шаховского является идея соборного сознания. Чем больше Д. И. Шаховской вдумывался в нее, тем больше она его привлекала. «Единичного сознания, как и вообще всего единичного, не существует, — писал он в своих заметках 1935 года. — То, что мнит быть нашим сознанием, есть продукт сознания мирового, — каждый из нас есть лишь один из ликов многоликого человечества. И, сознав это, претворив это сознание, в свою очередь, в продукт жизни, в свою природу и преобразив свою природу этим сознанием, — человек переходит в существо высшего порядка…»

Суть идеи заключалась в единстве всех сознаний как основной мировой истины. Необходимость этого единения являлась условием познания объективной, не зависящей от отдельного человеческого сознания, истины. Идею соборности Д. И. Шаховской называл сущностью русского мироощущения, отличительной чертой всего подлинно русского. «В ее осознании, утверждении и претворении в жизнь… заключается и мировая задача, и высшее предназначение русского народа», — говорил вслед за П. Я. Чаадаевым Д. И. Шаховской. Идея соборного сознания, по мнению князя, являлась основной мыслью русской философии, ее высшим достижением. Сформулированная П. Я. Чаадаевым, она оказала воздействие на философию Владимира Соловьева, затем — в целом на религиозно-философскую мысль XX века, а также на учение В. И. Вернадского о ноосфере.

От усвоения сознанием человечества единства людей и их слияния зависел прогресс человеческой истории. Как и П. Я. Чаадаев, Д. И. Шаховской погрузился в своем процессе познания истины и обоснования идеи соборности в область философии. Основательно разобравшись, по мнению Д. И. Шаховского, в теориях прогресса, П. Я. Чаадаев пришел к убеждению, что в истории господствует высший моральный закон — высший критерий, совершенно объективный, на основании которого мы можем и должны производить оценку всякого события и всякой части человечества, прежде всего всякого народа. Ценным для Д. И. Шаховского являлось то, что, усваивая себе чаадаевскую схему, он не подчинял свою мысль ее авторитету, не довольствовался никакими ссылками. Пытливые поиски самостоятельного мышления — вот что представлялось важным и интересным, по мнению Шаховского.

Настоящими учителями Петра Яковлевича Шаховской называл Шеллинга, Канта, Ламенне, Спинозу. Изучения их философских воззрений было достаточно, чтобы объяснить всю философскую систему «басманного философа». Кроме того, Дмитрий Иванович считал, что Чаадаев должен был знать Бэкона, Лейбница и Декарта, хотя учителями его они не были, он «скорее отталкивался от них, чем вбирал в себя их основную мысль». Составляя комментарии к третьему философическому письму, Дмитрий Иванович отмечал: «Подбор книг по философии природы в библиотеке Чаадаева довольно случаен, хотя он и старается вникнуть в новейшие учения электричества, магнетизма и палеонтологии».

Скрупулезно вчитывающийся внук обнаружил несколько недоговоренностей и внутренних противоречий в философских рассуждениях своего двоюродного деда. Главное внутреннее противоречие — несогласованность двух определяющих непреложных начал — общего закона жизни и свободы человека. П. Я. Чаадаев не указывал пути к согласованию этих начал и называл их сосуществование просто «длящимся чудом». Философское столкновение непременного мирового закона с независимой человеческой деятельностью П. Я. Чаадаев склонен был рассматривать, как Спиноза: отрицая, по существу, свободную волю, заменяя факт ее сознания в себе теорией о том, что свобода сводится к одному голому ощущению своей свободы, которое равносильно реальной свободе. Д. И. Шаховской считал, что единственно правильное логическое примирение свободной личности с жизнью мира — это пантеизм особого рода. Он даже думал, что в самой глубине души Чаадаев именно принимал этот пантеизм, но на словах от него отмежевывался.

Признавая личность орудием общей воли и подчиняя все ее действия общим мировым законам, П. Я. Чаадаев несомненно принимал и высоко ставил индивидуальность. Различия в умах, нравственных силах и познаниях, на которые указал философ, являлись, по мнению Д. И. Шаховского, не пороком, а залогом совершенствования, без которого невозможно было шествие вперед. Теория сильных личностей, вождей народа, через которых совершается все достижение человеческого рода, теория, которой проникнуты целиком философические письма, ясно говорила в пользу значения индивидуальности. Но надо понимать, писал в своих заметках Дмитрий Иванович, что индивидуальность, именно для того, чтобы стать сильной, то есть выразительницей чего-то более общего, приближающегося к пониманию объективной истины, должна преодолеть свою обособленность, и потому в этом смысле Чаадаев превозносит безличность.