Князь - [55]

И когда, положение, за отсутствием каких-либо вариантов действии, из безвыходного сделалось катастрофическим, а гибель, за отсутствием времени что-либо предпринять, казалась неизбежной, Сильвестр, закрыв глаза, представил, что время вокруг него сильно замедлилось, а тело стало размываться, растягиваться и проникать каждого, кто его окружал, пока все до единого, — тысячи рибхукшан, сотня сикомэ, несколько десятков оборотней и Тецкатлипок, — не оказались им затронуты. Тогда князь Таларский представил себе халдорское нагорье и… резко открыл глаза.

***

— Что он сделал?! — в неудержимом порыве гнева, круша и швыряя все на своем пути, вскричал император Себастьян, когда, двумя неделями позже, Хейнрик и Бенедикт, загнав лошадей, примчались к нему из дусдандского перевала и доложили о случившемся. — Переместил целое войско?! Даже я, со всей мощью осколка порядка, не силах свершить подобное! — Он, молча, поднял голову, устремил взгляд в небо и, немного успокоившись, сказал: — Как бы то ни было, Селенвуд, наконец, пал. Объявите всеобщий сбор! Чтобы все мои войска: из Ургуро, Маринополиса, Диких земель; все чудовища, наемники, Таларские изгои, — собрались на плато титанов! Через месяц я лично проведу им смотр. И мы двинемся на Маунгат и Халдор.

Глава XX

Приготовившиеся было к смерти рибхукшане, сикомэ и оборотни неведомым образом очутились на халдорском нагорье, весьма озадаченные произошедшим, но невредимые, в безопасности и среди союзников. Со всех сторон их окружал огромный палаточный лагерь. Прямо под стенами замка Эджхолд расположились пришедшие из Угвура сикомэ, а немногим ниже, на широком склоне, обустроились недавно прибывшие маги и некроманты Раскола. Все здесь пребывало в движении: одни радовались счастливому избавлению, другие удивлялись неожиданному появлению из ниоткуда целого народа. И только виновник всего этого переполоха словно отсутствовал. Тело Сильвестра то появлялось, то исчезало, будучи не в силах зацепиться за этот мир, а в его взоре не отражалось никаких чувств, кроме, пожалуй, легкого и несколько равнодушного замешательства.

— Сильвестр! — приблизился к нему, продравшись сквозь толпу, король-лич Зигфрид. — Услышь мой голос, Сильвестр! — говорил он, перемежая свои слова с бормотанием каких-то заклинании, от которых всех поблизости стало клонить в сон, и потрескиванием костей своей полуразложившейся руки, поначалу в такт мерцаниям тела князя Таларского, а потом, постепенно замедляя их звучание. И мало-помалу, частота мерцании Сильвестра снизилась, тело его стало обретать плотность, а скоро и в глазах его появилась осмысленность. — Ты чуть было не покинул наш мир, Сильвестр, — сказал Зигфрид, убедившись, что больше князю исчезновение не грозит.

— Зато вывел рибхукшан из Селенвуда, — заметил Сильвестр, окончательно пришедший в себя.

— Тем не менее, это очень странно для смертной оболочки, — не успокаивался Зигфрид. — Впрочем, не страннее вашего здесь появления. Не объяснишь ли, как это произошло?

Тем временем, сикомэ уже бросились к друзьям и родственникам, а рибхукшане и оборотни начали обустраивать временное жилище на нагорье. Сильвестра же Зигфрид повел к стоянке союза Гильдии и Некрополя, где тот, наконец, ответил на его вопрос, рассказав старейшинам и архимагам все о своем визите к шаману ырок и о том, что произошло в дусдандском перевале, а они, в свою очередь, ввели князя Таларского в курс дел под Эджхолдом.

Оказалось, что король Агрунг, завидев приближающиеся отряды сикомэ и испугавшись, что те идут на Эджхолд войной, дабы отнять его, как ранее отняли Угвур, запер врата замка и выставил на стенах многочисленную стражу. Когда прибыли некроманты и маги, страх Агрунга только увеличился, а на все попытки сикомэ и союза Раскола вступить в переговоры, которыми они хотели обьяснить свое здесь присутствие, отвечал категорическим отказом, устами глашатая с крепостной стены, или вовсе отмалчивался. И это несмотря на то, что собравшихся под стенами Эджхолда сил было достаточно не только для длительной осады замка, но и для взятия его приступом, а они тем не менее не проявляли агрессии и даже пропускали продовольственные обозы из Воата и близлежащих деревень.

— Я поговорю с ним, — решил Сильвестр.

— Гномы Агрунга не откроют тебе, — напомнил шаман.

— А я не стану их спрашивать, — самоуверенно отозвался Сильвестр

Он прошел через весь лагерь, приглашая за собой лидеров сикомэ, рибхукшан, оборотней и союза Раскола, вместе с ними приблизился к вратам Эджхолда и, возложив на них руку, произнес:

— Отворитесь пред своим лордом!

И врата повиновались. Каким-то непостижимым образом, словно они вовсе не были заперты, ворота Эджхолда распахнулись перед Сильвестром и пропустили его, со всеми спутниками, внутрь. Оторопевшие было от такого коварства собственного убежища, маунгатские гномы довольно быстро оправились и окружили вторгшихся в Эджхолд лидеров осаждающего войска, но Сильвестр вновь громко и властно произнес: — Стража!

И сотни каменных статуй высоких войнов, коими был украшен весь внутренний двор замка, вдруг сбросили с себя вековое оцепенение, отсалютовали Сильвестру и, ожидая дальнейших его указаний, замерли с оружием на изготовку, чем вселили страх в сердца гномов Маунгата.