Однако госпожа Удача всё же решила смилостивиться над своим протеже и вражеский корабль сойдясь с каравеллой в очередной раз уже не разразился залпами, а с него прокричали команду на немецком, который кое-кто из моряков понимал, чтобы команда спускала шлюпки и покинула корабль. Им гарантировалась жизнь, но не свобода. Де Бьевиль даже не успел задуматься над странностью фразы, как его моряки уже бросились выполнять сказанное. И спустя каких-то полчаса всех их по одному стали принимать на борт корабля-победителя, сразу же загоняя в душный трюм. На палубе оставили лишь де Бьевиля и его штурмана.
К ним подошёл невысокий крепыш в одежде странного покроя, но при этом из весьма хорошей ткани, и заговорил всё на том же немецком. Де Бьевил отрицательно покачал головой, показывая, что не понимает, но тут на счастье выяснилось, что штурман знает ганзейскую речь. Он и стал переводчиком в их небольшом диалоге:
— Остались ли люди на вашем корабле?
— Живыми? Нет, не думаю, — покачал головой де Бьевиль.
— Смотри, немец, коли мох парней там порежут, я тебе не завидую, — пригрозил крепыш, и пошёл отдавать приказания.
Вскоре человек двадцать, погрузившись во французские же шлюпки, до того всё так же болтавшихся на привязи, отвалили от борта корабля и направились к каравелле. Вернулись они где-то через час, привезя ещё троих легко раненных и доклад о состоянии доставшегося им приза. Судя по радостно загоревшимся глазам крепыша, пустой трюм каравеллы чем-то обрадовал его. Де Бьевиль мысленно пожал плечами: что там может быть ценного? Не балласт же из медных полусфер. Но предусмотрительно смолчал, так как ещё не знал, что будет именно с ним. Участь же команды его интересовала меньше всего…
* * *
Дон Селестино де Рекехо и Рикон, пережив за один день два абордажа, был горячо благодарен своим спасителям, но от предложения покинуть сильно избитый стихией и людьми корабль решительно отказался, вежливо, но гордо заверив сеньоров послов, что, не смотря на все повреждения, он вполне способен добраться до ближайшего порта своим ходом, если ему одолжат моряков для работы с парусами. Хотя бы человек десять. Разумеется, князь пошёл навстречу испанцу, лишь слегка подкорректировав ему пункт назначения: вместо Сантандера де Рекехо придётся зайти сначала в Бильбао. Тут уже дон Селестино не стал противиться. Бильбао так Бильбао, благо там можно будет и отремонтироваться и людей в команду набрать. Да и до Сантандера от Бильбао не так уж и далеко. Так что спустя три дня в испанский порт входил значительно увеличившийся за счёт спасённых и призов посольский караван.
* * *
В те времена Бильбао полностью располагался на правом берегу реки Нервион. Долгое время он представлял собой поселение в три улицы, обнесенные крепостными стенами, однако лет полсотни назад старые стены были убраны и к трём изначальным было добавлено ещё четыре, так как в город, имевший важное стратегическое значение для объединённой Испании, стало съезжаться много народа.
Такому развитию способствовала река Нервион, глубина которой позволяла на протяжении одиннадцати километров от устья свободно заходить кораблям в порт города. А также богатые залежи железа вокруг города. Ну и внимание первых лиц.
Ведь ещё в 1310 году правительница Бискайи Мария Диас де Аро распорядилась перенести основную торговую дорогу региона через Бильбао, сделав порт обязательной остановкой всех грузов из Кастилии в сторону моря. Потом, в 1371 году Хуан I Кастильский дал городу право свободного порта и предоставил ему особые привилегии в торговле железом.
А в 1511 году королева Хуана Католическая стала инициатором создания в Бильбао, как в самом надежном порту, Коммерческого Консульства, в компетенцию которого входили торговля и содержание устья Нервиона. Теперь через него начали транспортировать в Европу испанскую шерсть и импортировать оттуда промышленные товары. Кроме того, в его порту, и без того забитом иностранными судами, в последние годы начали останавливаться корабли из Англии, следовавшие в Америку. Всё это и превратило Бильбао в главнейший порт Испании по торговле с европейскими странами.
* * *
Начало осени в городе можно было смело назвать бархатным сезоном. Изнуряющая летняя жара уже опала, а холодные зимние ветра ещё не начались, отчего температура воздуха держалась в пределах весьма комфортных для русичей. Чиновники города, заявившиеся на борт вставших на рейде шхун, узнав, что к ним прибыли послы восточного императора в сопровождении знатного гранда (хотя де Конти и не был официально внесён в этот список, но ссориться с посланцем короля и императора сами понимаете, часто бывает себе дороже), так вот, чиновники были сама вежливость и предупредительность. Благодаря развитой ими бурной деятельности у причалов тут же обнаружились свободные места и корабли быстро совершили швартовку, после чего послы смогли, наконец, съехать на берег. Видя такое радение, Андрей решил по-своему отблагодарить местное начальство и выдал в руки местного правосудия захваченных в плен пиратов. Всех, кроме штурмана и капитана. Их, в кандалах, так и продолжили держать в трюме, так как на них у Андрея были свои планы. Особенно на штурмана, который, как выяснилось, хаживал и в Вест-Индию и даже к далёкой земле Бразил, где французы добывали ценное красное дерево, используемое для окрашивания тканей в самые разнообразные оттенки пурпурных, малиновых и красных тонов.
